Оливер собрался ответить, но вместо этого издал, пожалуй, самый громкий чих в своей жизни.
– Ой, простите! – сказал он и запоздало прикрыл рот рукой.
– Да ладно, ничего, – пробормотала исследовательница, тайком вытирая лицо. Оранжевые тычинки отделились от цветков – да, вот так сильно он чихнул! – и закружили по шатру, рассыпая пыльцу.
Глаза у Оливера заслезились.
– Кажется, у меня…
Он снова чихнул. И еще. И еще.
К своему ужасу, Оливер вдруг понял, что почти ничего не видит. Веки так опухли, что закрывались сами собой. Приближалась новая волна чихов.
– Думаю, изучение новых земель – слишком сложная задача для твоего организма, – крикнула исследовательница, прячась в дальнем углу шатра.
Оливер развернулся и выскочил на улицу, а там нетвердой походкой прошел мимо своей семьи. Глаза так покраснели и опухли – никто и не заметит, что он плачет. «Тем лучше», – подумал он.
* * *
Когда Уиллоу наконец отыскала его под вековым дубом, в самом центре площади, отек уже начал спадать. Последние десять минут Оливер безуспешно пытался отковырять палкой подковы, прибитые к подошвам. Надо же, как бывает. Он несколько лет ходил сюда, нередко – с другом Лондоном, чтобы поглядеть, как обретают свое призвание другие тринадцатилетки, а домой возвращался с мечтами о будущей профессии, о приключениях и славных битвах. Что же теперь получается: мечты навечно останутся мечтами?
Уиллоу села на скамеечку рядом.
– Ну вот и всё… – подытожил Оливер.
Закрывались последние шатры. Всех, кто прошел отбор, уже объявили.
Его в этом списке не было. Его не взяли учиться ни одной из профессий.
Уиллоу обняла брата за плечи.
– Ничего страшного. Лучше начать учиться, когда готов, а то запишут куда попало, потом жалеть будешь!
– А как я пойму, что готов?
– Почувствуешь. Недаром же этот день зовется Днем призвания! Потому что Профессия ищет тебя, а не наоборот.
Уиллоу легко говорить! В ее собственный День призвания она первым делом направилась к палатке следопытов и мгновенно прошла отбор. Да что там, всех его сестер очень быстро принимали на обучение.
– Я видел Лондона, его взяли учиться на фонарщика, – сказал Оливер.
Уиллоу немного обдумала эту новость.
– Так себе достижение. Придется постоянно задирать голову, шея будет болеть!
Оливер понимал, что сестра пытается его поддержать. Вот только легче ему не становилось. Мама с папой стояли чуть поодаль и о чем-то оживленно беседовали, но нет-нет да и поглядывали на сына. Мередит положила руку на плечо Оливеру-старшему, будто хотела его остановить.