– Жид определит тебя на служивое место в Азове. Здесь всегда надобны людишки, ведающие грамоту, – сказал Степан, подгребая сено и укладываясь на своё место. – Будешь отдавать своим сербам понемногу. Ты ж на воле будешь. Догадаешься, где раздобыть левки.
– А ко че да однэсе писмо Чивутину? (А кто отнесёт письмо жиду? – срб.) – спросил Стеван, склоняясь к Степану.
– Абидка, – ответил Степан просто.
– А ако превари? (А если обманет? – срб.)
Степан покачнул головой: нет, не обманет.
– На зорьке отдашь, как явится… – сказал и закрыл глаза.
Серб ещё посидел возле, тихо вздыхая и вороша солому.
…на другой день у серба душа была не на месте. Всё ходил, ходил, косился на Степана.
– Боравио си у Азову? (Ты бывал в Азове? – срб.) – спросил, наконец.
Во дворе стража перестала перекрикиваться и смеяться.
Застучали посохи эмина.
– Ако ми нэ веруеш – нэмой (Не веришь мне – не делай. – срб.), – сказал Степан, бережно зевая сквозь зубы; если вдыхал в полную грудь, накидывался, как собака, кашель.
– Йок, йок! (Нет-нет! – срб.) – серб поднял ладони вверх и мягко подрожал ими. – Само ти се дивим! (Дивлюсь на тебя только! – срб.)
Степан помолчал, глядя в потолок.
– Кад си заробленик – не питай како е ко живео, Стеване (Угодил в полон – не спрашивай, кто как жил, Стеван. – срб.), – сказал. – Ако те питају, не говори. Реч е замка. (А тебя спросят – не говори. Слово – западня. – срб.)
Серб прижал руки к груди. Морщины лика его снова будто взмыли вверх:
– Моличу се за тебе! Сваког дана се молим за тебе! Чим сам те углэдао, кад су те унэли готово мртвог, одмах сам знао: ти си мой спас! (Молиться за тебя буду! Всякий день молюсь о тебе! Как увидел тебя, когда занесли едва не мёртвого, сразу знал: ты моё спасение! – срб.)
Степан начал чесать, раздирая, бороду: донимали вши.
Серб глядел на Степана, часто моргая. Неожиданно замахал руками, как вспомнил о чём. Степан отпустил свою бороду.
– Имам кондир вина, брате! Мой кондир е и твой! (Имею кувшин вина, брат! Наш с тобой кувшин! – срб.) – провозгласил, сияя красивыми глазами, Стеван.
…в груди распогодилось, полепшело.
Степан показывал сербу то в одну сторону стены, то в другую, рассказывая:
– Мы с тобой в Белом городе. Отчего белый? Стены его сложены из белого камня-ракушечника. Живут азовцы – в избах. Наверху ставят летние чуланы. Чуланы кроют тёсом. Поверх насыпают землю.