Но в целом, в обычных обстоятельствах, если у него были какие-то замечания по сути дела, Государство крутил головой и многозначительно цокал языком, а проситель замирал. Если же замечаний не имелось, Св. Р. Малишич надолго замолкал, соображая, к чему бы прицепиться, чтобы просто подчеркнуть важность своей персоны.
Но все это было ерундой по сравнению с финалом – наклеиванием канцелярских марок. Малишич умел по-простому хорошенько харкнуть, на первую марку его, как правило, хватало, у Государства даже находились силы пришлепнуть ее кулаком, но с каждой следующей во рту у него все больше пересыхало, он пыжился, пыхтел, выпячивал губы, пока посетителю, который все это время ждал и ждал, не приходило в голову:
– Господин Малишич, а может, пивка?
– Хм… – Государство тут же вскидывал на него взгляд через очки. – А ты знаешь, можно. Эти марки меня просто убивают, сил не жалею, потею, во рту полно клея… Давай-ка, принеси бутылочку холодненького, или две, не больше, чтоб не в ущерб делу… Возьми и себе, а всю не выпьешь, я потом остаток допью потихоньку…
И так повторялось в несколько заходов. Включая пиво, которое обеспечивало Малишичу-Государству достаточно физической влаги, чтобы дохнуть на печать, и достаточно физической силы, чтобы наконец замахнуться и триумфально заверить документ. Трах! Так государство коротко и ясно говорило свое слово.
Но Лаза Йованович не хотел тратить время на пиво. У него были большие планы, он торопился.
– Вы спешите? – спросил Св. Р. Малишич, ища очки.
– Даже очень, – ответил Лаза простодушно.
– Погодите, вот только найду очки… Считайте, что дело сделано… – начал Государство бодро, но от этого порыва тут же утомился.
Вот дело и затянулось. Поэтому потребовалось больше времени, чтобы описать все то, что кратко можно было бы передать так: в тот же день, когда договор был заверен и зарегистрирован, Лаза Йованович, покинув соответствующую юридическую инстанцию, тут же распорядился снести корчму «Плуг», а на ее месте, на главной улице города, построить отель, такой, какого в Кралево никогда не было.
Мигающие точки и трещины
Так и осталось непонятным, то ли Лаза Йованович, как и другие наши люди, не знал меры, то ли по своей личной природе был упрямым.
– Он не знал меры! К упрямству это никакого отношения не имеет! – будут лезть со своим мнением некоторые, хотя их никто ни о чем не спрашивал.