Как будто кто-то всех их сглазил.
Сужался родственников круг.
Дед стар был. Мать вдовой оставшись,
Решила замуж выйти вдруг,
Другого счастья, не дождавшись.
Всё изменилось в мире этом,
Как дальше ей с ребёнком жить?
Ей, молодой, хотелось встретить
Кого-нибудь, чтоб полюбить.
Чтоб позабыть былое горе
И чтоб ребёнка воспитать.
Искала долго и упорно.
Не трудно нам её понять.
Видать искала не напрасно -
Имам женой её возьмёт.
Он из деревни дальней – Сасна.
И вот, к себе её зовёт.
Согласна Мамдудэ, конечно,
Ведь выхода иного нет.
Но, не желая быть беспечной,
Не причинить себе, чтоб вред.
Она, пока, одна поедет:
Вдруг, муж, с ребёнком не возьмёт?
А сын её, ребёнок бедный,
Пока с соседкой поживёт.
Что делать, не давала жить
Им, мачеха, ругаясь громко.
И мать решила сохранить
От зла любимого ребёнка.
Могла б, его с собою, взять –
Но как, там встретят в новом доме?
Придётся сына оставлять
На попечение знакомой.
Привыкнет к мужу, а потом
Вновь заберёт его с собой.
Попав в чужой и мрачный дом,
Стал Габдулла, вдруг, сиротой.
Отца нет. Мать к другим ушла,
Оставив собственного сына.
Заныла юная душа
От горести, невыносимой.
Как согласилась, не понять,
Чужая, вредная старуха
На время в дом мальчишку взять,
Глаза, которого опухли
От слёз – разлука нелегка.
Мать в неизвестность уезжала.
Старухи Шарифы рука
Клещами мальчика держала,
Не отпуская, чтобы, он,
За матерью вслед не помчался.
Но был мальчишка удручён
Тем, что без матери остался.
Не мог он сердцем осознать,
Что был оставлен на кого-то.
Старуха, надо полагать,
От матери имела что-то.
Но сердца не было в груди
У той старухи, вредной слишком.
Был шаг один лишь до беды
В том мрачном доме для мальчишки.
Он рос голодным, нечего
Поесть старуха не давала.
Был лишним ртом он и его,
Она всё время попрекала.
А тут ещё зима пришла
С морозами, был холод лютый.
Мальчишки хрупкая душа
Примёрзла к телу вся, как будто,
И превращалась в лёд. Дрожа,
В груди, ещё стучало сердце.
Старуха, им не дорожа,
Не позволяла долго греться.
Когда же ночью, он, в мороз,
Босой, в одной лишь рубашонке,
Выскакивал, дрожа от слёз –
Дверь закрывалась за ребёнком.
Вернувшись, он не мог открыть
Ту дверь, примёрзшую и долго
Стоял и ждал: старуха спит,
И примерзают к полу ноги.
А может, быть, и не спала
Старуха вредная, кто знает.
Ворчала, видимо она:
«Пускай помёрзнет, не растает.
Чужой и есть чужой, зачем