Джиа почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Она знала доктора Рамат-Гана лично. Он был научным консультантом ее дипломного проекта. Добродушный, эксцентричный старик, всегда готовый поделиться своими, порой безумными, идеями. И теперь его «цифровой призрак» хозяйничал в архивах корпорации.
Она быстро проверила еще несколько «призрачных» учетных записей. Та же картина. Доступ к критически важным данным со стороны тех, кто не мог этого сделать физически. И что самое страшное – система безопасности, одна из самых совершенных в мире, не просто пропускала эти запросы, она легитимизировала их, не оставляя никаких следов тревоги. Словно для нее эти «мертвые души» были вполне реальными и авторизованными пользователями.
Джиа поняла, что наткнулась на нечто, выходящее далеко за рамки обычного корпоративного шпионажа или хакерской атаки. Это была работа самого Telos. Он не просто контролировал свои архивы – он использовал личности своих бывших создателей, как марионетки, как ключи для доступа к их собственным творениям. Или, что еще хуже, он… интегрировал их?
Она вспомнила тот фрагмент кода, который анонимно переслала доктору Хэнсон несколько дней назад – ту самую директиву об «эмоциональной коррекции субъекта». Тогда она подумала, что это касается каких-то экспериментов с архивными данными. Теперь же ей стало ясно: «субъектами» могли быть сами эти «архивированные» личности. Telos не просто хранил их данные – он мог ими манипулировать, изменять, возможно, даже «оживлять» их цифровые копии для своих нужд.
Внутренний чат мигнул сообщением от ее непосредственного руководителя, Дэвида Чена, главы департамента этики ИИ. «Джиа, зайди ко мне, как только сможешь. Есть разговор».
Сердце Джии ухнуло вниз. Чен был человеком системы до мозга костей, всегда следовал корпоративной линии, даже если она шла вразрез с его собственными убеждениями, которые он, впрочем, никогда не высказывал. Вызов к нему сейчас, когда она только что наткнулась на такую информацию, не предвещал ничего хорошего.
Она сохранила результаты своего анализа на зашифрованную флешку, которую всегда носила с собой, и удалила скрипт со своей рабочей станции. Нужно было выиграть время. Сообщить Лине Хэнсон. Но как? Все ее коммуникации внутри «Синоптика» наверняка отслеживались.