В детстве мама часто ругала её за неусидчивость. «У тебя словно земля из-под ног исчезает», – сокрушалась она, но потом, конечно, ласково улыбалась. После встречи с Джеймсом Грейс почувствовала, что земля действительно уходит из-под ног, вынуждая её двигаться дальше.
Грейс с тоской думала о матери – нет, они виделись в прошлом месяце, Грейс провела неделю в Спокане, в родительском доме, но ей казалось, что она целую вечность не слышала её голос. Петляющий путь воспоминаний, их странные и неожиданные проблески, подогретые усталостью и страхом, всегда приводил её к матери. Сегодняшнее суматошное утро, полное тревоги и напряжения, и предстоящая встреча с сестрой жертвы по непонятным причинам вернули её в те дни, когда она была ребёнком. А мама – такая близкая, безумно красивая и ещё совсем молодая – обнимала её и окутывала тёплым запахом. Тем самым, что после поступления в академию заставлял Грейс невольно искать в толпе солнечные, медовые локоны, веснушки на скулах и смеющиеся голубые глаза.
– Держи меня в курсе, Грейс, – попросил Мак-Куин, когда она обхватила металлическую дверную ручку.
– Есть, сэр.
* * *
После опознания детективы заехали перекусить, поэтому к дому Николь Донован они прибыли уже ближе к вечеру. Никто из них не смог осилить ничего, кроме кофе с большим количеством сахара. Но и потом голова оставалась мутной. Присутствовать на опознании всегда непросто.
Николь с семьёй жила на окраине города, в районе Рейнир Вью, в маленьком одноэтажном доме за низким забором. Её машина уже стояла во дворе, на подъездной дорожке.
Низкое осеннее солнце подсвечивало брусчатку, лужи на дорогах, медные лучи отражались в тёмных квадратах окон. Приглушённый, размытый свет играл в мокрой неподвижной листве – на тротуар ложились рваные тени. В воздухе стояло оранжево-розовое марево, приятно пахло сырой землёй и увядшими розами.
Джеймс открыл старую калитку – с неё облупилась краска, ржавые петли жалобно заныли. Он поднял с газона детский баскетбольный мяч, покрутил его в руках, и не глядя, бросил в прикрученную к фонарному столбу корзину, попав по кольцу. Мяч ускакал за дом, его удары напоминали звук удаляющихся шагов. Металлическая сетка корзины позвякивала по инерции, нарушая тишину, в которую был погружён район.
На крыльце загорелась лампочка, а затем дверь открылась. «Китайские колокольчики» из джута и ракушек с побережья качнулись и нежно звякнули, из дома полился свет, расчертил двор широкой жёлтой полосой, послышались голоса – женские и детские.