Ситник озадаченно рассматривал потолок и стены погребального зала. Помощники вскрывали пеналы, готовя к работе аппаратуру. В сторонке вполголоса переговаривались рабочие. Общий тон выдавал явное разочарование.
– Как-то бедновато для правителя богатой процветающей империи, – заметил молодой археолог. – Что скажете, проф?
Тот снял очки, протёр краем рубашки стёкла и вновь нацепил очки на нос.
– Многие из ранних сообществ, Вадим, были абсолютно равнодушны к богатству.
– А как же богатые усыпальницы правителей древних государств? Земные цари были совсем не против и на том свете полежать на золотой перине.
– Вероятно, ато́ны подходили к вопросам жизни и смерти с иной точки зрения, – невозмутимо ответил Лебедев. – К чему смертному земные блага в ином мире? Нужно сдвинуть крышку! – заявил он без перехода и глянул на ожидающих распоряжений рабочих.
Те с готовностью окружили саркофаг. С грохочущим скрежетом массивная плита съехала в сторону, открыв черноту чрева усыпальницы. В подземелье воцарилась немая тишина.
– И?.. – Ситник с недоумением на лице повернулся к Лебедеву. Не менее озадаченный, тот круглыми глазами пялился на пустое ложе. – Где останки, проф? Или мы напоролись на очередную…
Договорить он не успел. Под саркофагом громко щёлкнуло, и под ногами вздрогнул пол. Как будто пришёл в действие потайной механизм. Дно саркофага, сминая слой давно истлевшего погребального покрывала, с дребезжанием поползло в сторону. Полностью откатившись, оно открыло верхние ступени уходящей в неизвестность лестницы.
– А… – запнулся Ситник, закрыл и снова открыл рот. – Так, может, захоронение находится глубже? – предположил он. – Чтобы древние гробокопатели не осквернили останки царя.
Профессор молча поводил фонарём из стороны в сторону, краем уха улавливая сдержанные перешёптывания рабочих.
– Тихо! – цыкнул он и направил луч фонаря строго вниз. Щуря глаза от сухого жаркого сквозняка, он всмотрелся в глубину провала.
В резко наступившей тишине стал слышен далекий неясный гул. Казалось, он шёл из самых недр земли. В нём мешались низкий протяжный рокот и подвывание. Столпившиеся вокруг саркофага рабочие переводили друг на друга обеспокоенные взгляды. Гул между тем усиливался, набирал мощь, поднимался. И вдруг взорвался множеством жутких отголосков: вскриков, демонического хохота и хриплого лающего бу́ханья. В душераздирающие вопли вторгался полный смертельной тоски заунывный вой. Но он тут же тонул под безумным торжествующим визгом.