Она плотнее запахнула плед и помотала головой, отбрасывая волосы назад.
– Я сам схожу, – пробормотал Ситник и придвинул к себе карту. – Сейчас только закончу.
– Как хочешь, – дёрнула плечом Лин и пошла к выходу. – Смотри не забудь.
Помахав на прощанье рукой, она выскользнула наружу.
Выждав с четверть часа, Вадим встал и потянулся, разминая спину.
«Токсин, галлюцинации, – усмехнулся он, вспоминая, как обнаружил утром в волосах песок, – так, может, и не было ничего? Интересно, многих успел покусать этот долбаный табанус? Или мне одному повезло?»
Но стоило ему вспомнить длинные кривые царапины на баке с водой, которые видели все, не только он, как чувство облегчения улетучилось.
Нахмурив брови, Ситник натянул куртку, загасил лампу и вышел на свежий воздух.
На небе сияли далёкие звёзды. Но луна уже поднималась, затмевая их хрупкий призрачный свет. В разных концах лагеря мерцали неяркие огоньки – до приезда профессиональной охраны решено было выставить для надёжности целых четыре поста по два человека. Пусть и в ущерб основным работам, но, как говорится, безопасность превыше всего. Как надолго – пока неизвестно. Выйти Лебедеву на следователя так и не удалось, да и тот где-то задерживался.
Вадим постоял немного, наслаждаясь вечерней прохладой, сунул руки в карманы и прогулочным шагом направился к Ланской. От палаток, где жили наймиты, раздавалось басовитое бормотание и лязг металлической походной посуды. Иногда кто-то позволял себе смех, правда, сдержанный, всё же ситуация не располагала к веселью. В профессорском шатре сошлись в баталии два голоса: возмущённый – Лин и менторский – пожилого учёного.
«Убеждает», – подумал Ситник.
Из дальнего угла лагеря, где стоял шатёр Ланской, лилась тихая блюзовая мелодия. Томная композиция, наполненная бархатной чувственностью и налётом тревоги, плыла над вечерней пустыней.
Перед носом молодого археолога неожиданно откинулся полог.
– Будущий профессор Ситник?
Ланская смотрела на него с загадочным сиянием в глазах.
– Мне требуется ваша помощь… – начал Вадим.
– Я знаю, – произнесла жгучая брюнетка и отступила назад, позволяя ему войти.
Сейчас в шатре витала совсем другая атмосфера, нежели в тот раз, когда в компании Сандала, Лебедева и Буру он заходил на просмотр записи. Его окружил опасный дурман, навевающий мысли о жаркой ночи. Горьковатый и терпкий, с примесью ускользающих ароматов иланг-иланга и туберозы.