Ступор медленно покидал объятое слабостью тело.
«Почему такая тишина?»
Он понял, что просто не дышит.
Чуть слышный шорох за спиной сменился надсадным дыханием. Ноздрей коснулся влажно-горячий смрад тухляка.
Он медленно повернул голову, встретился с узкими хищными зрачками. И ни о чём не успел подумать…
Тварь налетела столь стремительно, что пресекла все попытки защититься. Голос пропал. Разорванные связки не издали ни звука. Скованный леденящим ужасом и ослепляющей болью в располосованном теле, он угасающим сознанием понял, что его вытащили из палатки и уносят в чёрную ночь. В разверстый в беззвучном крике рот забился жёсткий песок, хлынул в горящие огнём лёгкие. Глаза залепила раздирающая пелена.
И погасли звёзды.
– Как твоя шея?
Лин вопросительно глянула на заходящего под навес Ситника.
Тот сбился с шага, с удивлением обнаружив, что болезненный зуд его больше не беспокоит, и потёр гладкую кожу на месте укуса.
– Спасибо, что направила меня к Марго, – произнёс он рассеянно и оглянулся. – А что с завтраком?
Огонь не был разведён, вычищенные котелки и кастрюли нетронутыми стояли в ящиках. С верёвок засушенными коржами свисали наброшенные с вечера полотенца и тряпки. А на столе стоял приметный электрический чайник профессора, который Лин притащила из шатра.
Девушка отставила кружку с кофе.
– Я здесь уже минут двадцать сижу и Таонгу не видела.
– Проспал, что ли?
На исполнительного работника, каким являлся немногословный африканский юноша, это было непохоже. Таонга изо дня в день вставал раньше всех и шёл разводить огонь, чтобы приготовить завтрак на целую ораву рабочих. Да и в палатку он уходил последним, пока не перечистит всю посуду и не уберёт продукты на хранение.
– Что передают, какие новости в цивилизованном мире? – кивнул Ситник на одиноко лежащий на столе мобильник.
– Не знаю, – пожала она плечами и потыкала пальцем по экрану. – Связи нет.
– Так и нет?
– Таонга! – забежал под навес белый как полотно Мунаш. – Там… там…
Он с трудом сглотнул и уставился на Лин и Вадима.
– Что там?! – схватил его за локоть молодой учёный. – Толком сказать можешь?
Ужас, написанный на лице паренька, передался Алине. Она поднялась с лавки и, прижав к груди кулаки, переводила испуганный взгляд с одного парня на другого. Мунаш открывал и закрывал рот, точно выброшенная на берег рыба. Будучи не в силах говорить, он ткнул рукой в сторону палатки, у входа которой собирались рабочие. Сорвавшись с места, Вадим побежал к растущей толпе. Алина с Мунашем кинулись следом.