4
В тот вечер, когда доктор Бойльстон повез Зельду в театр, она резко заявила ему, если он хочет, чтобы они остались друзьями, он должен прекратить свое заигрыванье с нею. В театре она вся трепетала от возбуждения. Давали «Серенаду». Она нашла, что Евгений Каулис – лучший бас в мире, а Марсия Ван-Дрессер – изумительная красавица. Театр казался ей раем, и она напрягала глаза и уши, чтобы ничего не пропустить, все увидеть и услышать. А доктор невыносимо раздражал ее: он то касался коленом ее колена, то гладил украдкой кончиками пальцев ее плечо. Это было противно, Зельда так и сказала доктору. В конце вечера он оставил ее в покое, стал снова вести себя прилично, называть ее «калифорнийским цветочком» и после представления повел ее к Мэски и угостил мороженым. Прощаясь с ним у ворот, она подставила ему щеку, и доктор растаял от удовольствия и благодарности. Он долго держал ее руку в своих огромных лапах, тихонько поглаживая ее и бормоча все время: «Милая Зельдочка, вы так добры ко мне, старому греховоднику… ужасно добры, право… Я вас страх, как люблю, Зельда… Признайтесь, вы считаете меня порядочным наглецом и старым дураком, а? Ничего не могу поделать! Но я вас ужасно, ужасно люблю, девочка…»
5
Зельда-таки умудрилась в субботу днем «улизнуть» на прогулку с Джеральдом Пэйджом. «Улизнуть» на ее языке называлось уйти, обманувши тетку и дядю. На этот раз, например, предполагалось, что она делает покупки в городе. Между прочим, ей было поручено отнести к Стразинскому завить накладные локоны тетки. Зельда упросила одну из школьных товарок выполнить вместо нее все поручения, сама же встретилась в условленном месте с Джеральдом, и они поехали кататься на взморье в его щегольском экипаже. У Зельды сердце прыгало в груди от гордости и удовольствия. Джеральд имел такой внушительный вид, когда, держа вожжи в сильных, затянутых в перчатки руках, с веселой важностью поглядывал из-под полей шляпы на дорогу и объезжал встречные экипажи. Зельде казалось, никогда еще она не неслась так головокружительно быстро. У нее дух захватывало, а соленый морской ветер дул в лицо и играл ее волосами; когда они на обратном пути очутились на пустынной дороге в Парке, ее спутник перестал подгонять лошадей, взял вожжи в правую руку, а левую закинул за спинку сиденья, чтобы было удобнее «ухаживать» за Зельдой.