Тот наблюдал за мной с легкой гордостью, прям как за ребенком,
прекрасно справившимся со своим заданием.
Мишель де Ланье это вряд ли бы понравилось, да и Мишель Лонье не
считал, что ему требуется поддержка, но если первая нашла бы чем
ответить на подобную оценку ее способностей быть самостоятельной,
то второй предпочел промолчать. Пари, чужой дом с его
порядками….
- Я прикажу принести вам в комнату молоко, - проигнорировав мой
вопрос, произнес господин Дорсэ. – Заканчивайте и спускайтесь.
Спорить я не стала. Убрала оставшиеся бумаги, вспомнив о
подозрительном письме, сплела сеть, в последний момент добавив в
нее изображение дядиного любимца, волкодава Лекса. И только закрыв
дверь и подвесив заклинание, заметила ошибку в кличке пса.
Посмеявшись – такие ассоциации просто так не возникают, решила
ничего не исправлять. Ни герцог, ни тем более маркграф ночью в
кабинет не пойдут, а к завтраку развеется само.
Все остальное запечатлелось в памяти лишь отрывками. Комната,
теплое молоко с медом, ванна, грубая длинная рубаха вместо
тончайшей ночной рубашки, подушка и….
Из сна меня вырвал осторожный стук, словно кто-то легко, ногтем,
бил по стеклу. Звук был знаком, поэтому я, не открывая глаз,
поднялась с постели, добралась до окна и, сдвинув створку, впустила
наглого метаморфа внутрь. Так же, продолжая спать, вернулась к
постели и, забравшись под одеяло, продолжила спать.
Бригитта мое поведение сочла за приглашение и, раскопав щелочку,
легла в ноги. Я попыталась дернуться – ее шерстка оказалась
прохладной и даже чуточку влажной, но была вынуждена замереть,
когда это вредное отродье нырнуло под рубашку и вытянулось,
устроившись у живота.
- Тогда разбудишь в половину восьмого, - смирилась я с ее
самоуправством.
Та что-то процокала в ответ и тоже затихла.
Ровно в половину восьмого я была вынуждена сорваться с постели,
потому что когда в твою кожу впиваются острые коготки, оставаться
безучастной выдержки не хватает.
- Ты что творишь?! – запутавшись в одеяле и свалившись на пол,
заорала я. – Тебя кто такому научил?!
Бригитта, растянувшись на краю постели, безмолвствовала, но
смотрела на меня так, что и не ошибешься.
- Ты хочешь сказать, что это я? – потерев ушибленный бок, уже
несколько более миролюбиво уточнила я.
Та, соглашаясь, фыркнула.