Элия отскочила, прикрывая лицо рукой. Морк упал, выпуская из себя клубы черного дыма, пахнущего серой и гнилью. Она тяжело дышала, осматривая поле боя. Геката не сводила с нее глаз, готовая в любой момент прийти на помощь. Повернувшись к Гекате, Элия кивнула.
– Все кончено, малышка. Только немного задержимся, приберемся. Другие не скажут нам спасибо, если этот упырь станет причиной пожара.
Ветер завывал через какую-то щель в потолке туннеля, словно оплакивая что-то утраченное. Элия плотнее закуталась в плащ, стараясь хоть немного согреться в пронизывающем холоде. Сердце билось учащенно. Страх давно стал ее постоянным спутником. Она вдохнула полной грудью влажный воздух, пропитанный запахом земли, глины и гниющего дерева, словно черпая из него силы. Нужно было сосредоточиться, отбросить воспоминания и сомнения.
Дальше все прошло тихо. Элия, словно тень, скользила сквозь сумрак, преодолевая километр за километром.
– Мама… она бы, наверное, просто слилась с этой темнотой, – прошептала Элия, оглядываясь по сторонам. —Помню, как она меня учила собирать травы. Говорила: 'Смотри на них, Элия. Почувствуй их энергию. Каждая травинка имеет свою силу.' Тогда я не знала, что травы собираются для зелий. Я вообще не знала своих родителей, – злобно бросила Элия.
Они шли уже несколько часов, когда Элия внезапно остановилась, глядя на полоску света, появившуюся вдали. Видимо, в туннели где-то пошла трещина. Брюнетка подошла к Гекате и достала из сумки карту, отмечая брешь на пути.
– Помнишь нашу инициацию, Геката? – спросила она, не отрывая взгляда от карты. Пантера лишь повела ухом, – Обычно, у Ходоков это происходит после пяти лет обучения, – эхом отозвалась в туннеле ее фраза. Элия говорила ровным голосом, но за ним чувствовалась горечь. – Пять лет изнурительных тренировок, заучивания карт наизусть, освоения навыков выживания в самых немыслимых условиях. Только после экзамена куратора, тебя и твою команду почетно награждают медалью, чествуют как героев и приветствуют в кругу ходоков, в семье.
Она усмехнулась, и в этой усмешке не было ни капли радости, только усталость и презрение к самой себе. Элия убрала карту в сторону и посмотрела на пантеру.
– Но для меня сделали исключение. О, разумеется, во имя моей безопасности! Так сказал отец. Он говорил, что Совет, видите ли, посчитал, что без компании и без поддержки, после всего, что случилось… после их смерти… я могу наложить на себя руки. Слишком впечатлительная, слишком эмоциональная, слишком… сломанная.