– Как же я хочу насладиться тобой, – почти стонет мальчишка, но сразу же приходит в себя, почти с испугом разглядывая потенциальных свидетелей своего позора. Никто не услышал, по крайней мере, исходя из мыслей окружающих, я сделала такой вывод.
– Держите себя в руках, – произнесла мягко, с приязнью рассматривая взволнованного лорда. Губы мои все еще были растянуты в улыбке, а лицо лучилось добродушием и мягкостью.
«Праведная шлюха», – мне подходит и нравится.
– Тебя сильно обижали все это время?
– Да, – с грустью произнесла, намеренно прикусывая нижнюю губу и глядя вперед, становясь задумчивой и преисполненной только мне известного познания. Я не против жалости по отношению к себе. Некоторое время он молчал, раздумывая о незавидной участи симпатичной ему девицы.
– Эль-эчинандо пропала, – прошептал, рассматривая аристократов и, на первый взгляд, переводя тему.
Зачем рассказывать о новости, которая уже гуляла по всей империи? За три дня только глухой не слышал о похищении принцессы. Эль-эчинандо – обычный издевательский каламбур, образованный из имени принцессы Элезет и древнеимперского слова «колдовство», что в итоге складывалось в не менее унизительное «Заколдованная». Смешно. Сначала отец-тряпка, теперь девчонка, отвергнутая церковью. Сумасшедшая династия с признаками вырождения налицо. Зачем, спрашивается, сохранять чистоту крови, если она такая убогая? Может, эрцгерцог совершает благое дело, избавляя мир от таких правителей?
– Мне известна данная новость.
– Но ты не знаешь другого, – голос стал вкрадчивым. – Говорят, что у нее был возлюбленный из крестьян, а после его смерти она обезумела окончательно и умерла от тоски. Понимаешь, что нам всем предстоит пережить?
Я не залезала в его голову, сама догадалась. Если принцесса действительно умерла, начнется борьба за власть, которая приведет к междоусобицам и кровавым распрям. И если все так, Харитон Реневальд основал фракцию по одной единственной причине – он главный наследник Рассветного трона – собирает вокруг себя важных лиц.
А ведь нельзя упускать шанс соблазнить его. Став императором, он сможет приказать Грегори освободить меня, и тот не посмеет ослушаться. Закон для маркиза Дисада был не писан, хозяин относился к неприкасаемым, теневые семьи, которым благоволила власть и которых не трогали даже при самых жестоких преступлениях. Но власть нового императора – занимательно.