Однако в чём, собственно, суть проблемы? Ведь и в ректорате и даже, наверное, в отделе науки ЦК партии прекрасно понимают, что сколь ни регламентируй служебное время научных работников, это ничуть не приблизит открытия астрономом новой туманности и не ускорит выведения математической формулы. А процесс селекции культурных сортов растений и вовсе требует терпения и настойчивости на годы и годы и никак не увязан с графиком ежедневного отсиживания рабочих часов. Но когда вся огромная страна живёт по казарменным законам, всякий вроде бы безобидный прецедент отступления от этих общеобязательных правил уже опасен, как затаившийся болезнетворный вирус для попавшего в экстремальные условия организма, а потому обязан быть подавлен в зародыше.
Ну, а уж о студентах – этой всегдашней молодежной вольнице – и говорить нечего. Газетные заметки на эту тему так и называются: «За железную дисциплину» и «Строго карать нарушителей». И карают.
Приказом по МГУ строгий выговор с предупреждением объявлен студенту 2-го курса истфака Я.Токареву «за самовольный уход с занятий по физкультуре». А студент 2-го курса комсомолец А.Богданов, «в поисках лёгкого заработка» устроившийся на лето в Рыбинский детдом и бросивший работу до срока, на основании Указа от 26 июня присуждён народным судом к 4-м месяцам принудительных работ. Членов бюро ВЛКСМ, рассматривавших на своём заседании персональное дело юного «летуна» (ведь 17-18 лет должно быть, не более) особенно возмутило его заявление о том, что он «старается подороже продать свою рабочую силу» (то есть не желает трудиться за бесценок – ведь на эти «летние» деньги надо было, небось, ещё как-то прокантоваться до весны, а то и помогать семье). «Таким, как Богданов, не место в рядах ленинско-сталинского комсомола!» – грозным предупреждением всем, кто ещё не проникся духом Указа от 26 июня, заканчивается заметка.
Страшно даже подумать, как жилось и дышалось в этом совершенно оруэлловском мире Роне Левман и сотням других её cверстников и сверстниц. Но не всем. Некоторые, и почему-то думается, именно девушки, чувствовали себя, наоборот, как рыба в воде.
Среди немногих в большинстве любительских фотографий, хранящихся в моём портфеле, есть одна профессиональная, на которой запечатлена Юрина группа. Три студентки на переднем плане с широко расставленными локтями и коленями (назвать их девушками как-то язык не поворачивается) смотрят удавами. Холодный, просверливающий взгляд, от которого так и хочется передернуть плечами, и твёрдая, окаменевшая складка у рта – не иначе как боевой «треугольник» группы – комсорг, профорг и староста. Такие проглотят кого угодно и не поперхнутся. Несколько юношей на этом фоне как бы и не мужчины вовсе, а так, какие-то неоперившиеся недоноски, да ещё как нарочно расфокусированные. Вон и мой Юра, трудно узнаваемый здесь, неловко выглядывает сзади из-за чьего-то плеча. Словом, «групповой матриархат».