– Я все понимаю, Ген, – прошептала в ответ, и откашливаясь, уже громче и тверже добавила, – Всё понимаю…Уходи, Ген… К ней, куда хочешь…Уходи…
– Куда я уйду, дура, мы на съемной квартире, – неожиданно озлобился он, – Ты на себя посмотри – тридцадки нет, а развалюха, Ленка молодая, горячая, с ней рядом я пацан пацаном, а ты…
– Хватит! – резко прервала его, вставая, – Хватит! Я уйду… Вещи потом заберу…
Вышла из квартиры, стояла, нажимая на кнопку вызова лифта, а потом развернулась и пошла по ступенькам вниз… Как добиралась до родительского дома – не помнила.
Двери в квартиру матери открыла своим ключом, прошла мимо ее комнаты в свою старую детскую, которую когда-то делила со старшей сестрой. Мать окликнула её, а потом, словно что-то поняла, тихо ахнула и замолчала.
Еще две недели прошли напряженно. Матери кто-то звонил, она что-то отвечала, поначалу охала и всхлипывала, а потом, доковыляв, закрыла двери в свою комнату и кому-то строго что-то говорила и давала какие-то распоряжения.
Анины вещи привез незнакомый пожилой мужчина, в магазин вышла на временную работу по просьбе матери соседка. Аня выходила из дома только пару раз вечером. И один раз днем – в парикмахерскую возле дома, где обрезала до плеч свои волосы, почему – не знала, просто зашла и попросила убрать длину.
А потом приехала Юлька. Хмурая, недовольная, молчаливая. Мать провела ее на кухню, они о чем-то там говорили негромко, сестра то спорила, то оправдывалась, но сидели они не долго, ушла, громко хлопнув дверью.
– Не спишь, знаю, – зашла, не постучав мать, присела к Ане на кровать, помолчала, погладила по ногам, коротко вздохнула – Ленка беременна… Рожать будет… Аборт нельзя. Генка – отец.
Аня повернулась на спину, села на кровати, подтянув коленки к подбородку. Всматривалась в лицо матери. Долго…
– Ань, мне тоже не легко, ты – дочка, она – внучка, – слабо попыталась оправдаться мать.
Аня кивала, глядя на мать, не чувствуя, как текут по щекам горячие слёзы, кивала, кусала губы, пытаясь понять. Глядя глаза в глаза…
– За что это всё, мам, – прошептала и словно плотину прорвало, зарыдала, – ЗА ЧТО???!!
Кот осторожно высвободил лапки из рук посетительницы, она сидела, застыв, глядя перед собой, еще погруженная в свою историю.
У Савы опустились печально усы и мелко подрагивал подбородок. Он поднял подозрительно блестевшие глаза на Ягу. Та качала головой, подперев голову рукой.