Мы только переглянулись с мамой и пожали плечами.
На секунду я даже подумала, что Захар решил сделать сюрприз и прийти без приглашения. Но открыв двери, я опешила.
Степан. Троюродный брат.
– Привет, сестренка. Рада видеть?
Я немного отошла назад и криво улыбнулась.
– Привет. Неожиданно.
Степан был сыном папиной двоюродной сестры и приезжал в гости к нам крайне редко. Можно сказать – никогда. А сегодняшний визит стал для меня удивлением.
Насколько я знала, о Степке говорили не очень хорошо. Непутевый был, одним словом, и зачастую ленился, работать не хотел. А для нашей семьи это было неприемлемо.
– Мать дома?
– Дома. А ты чего вдруг навестить нас решил? Понадобилось чего?
– Да просто. Что, в гости уже нельзя приехать к родственникам?
Я даже бровь приподняла и, кивнув на Степкину обувь, произнесла:
– Разувайся. Чаем угощу.
Пока парень возился с обувью, а потом еще минут пять мыл руки, я успела вскипятить чайник, снова ловя на себе загадочные взгляды мамы.
– Не к добру он пришел, Юльк, не к добру, – прошептала она, вытирая последнюю вымытую тарелку.
Я только мельком глянула на маму, но промолчала. Ее слова заставили меня волноваться.
Но когда на кухню зашел Степан, вроде все было хорошо. Мы пили чай, общались на тему родственников и работы. В общем, было немного скучновато. Да и мне хотелось уже прилечь, все же боль в коленях никуда не делась. И стоило только вспомнить, от чего она появилась, как в голове проскользнула мысль о Захаре. А потом звякнул телефон.
«Тебе нужен свежий воздух. Заеду вечером», – гласило сообщение от Сарбаева.
Да я едва не пискнула от радости и тут же прикусила губу. Не выдавать себя. Не выдавать.
И все, после этого мне уже совсем не интересен был Степан, особенно, когда он заговорил о деньгах. Видите ли, долги у него насобирались.
– Извини, Степ. Я сейчас с коленями на больничном, мама на лекарства тратится. Потому никак не сможет одолжить. Да и выпускной класс, сам понимаешь.
Я специально влезла в разговор, потому что мама у меня слишком добрая душа – отдаст последнее. А я не хотела, чтобы потом мама себя корила. Любит она винить себя, что мне мало достается. Нет же, я не просила многого, а просто хотела, чтобы моя мама улыбалась и не винила себя не пойми в чем.
– Ладно. Пойду я тогда уже. Пора. Засиделся.
Ну вот, и взгляд у Степана изменился, когда понял, что денег ему не видать здесь.