На первых порах новое детище показывало производительность в полсотни петафлопсов. А худосочная в начале тростинка за два года на пребиотиках, как на дрожжах из волшебных бобов, вымахала в двадцатиметровую фицройю. Для господина Берге оговорюсь, там сразу заложили нелинейную архитектуру, когда сердцевина выступает и в роли системной шины, и в роли управляющего, так сказать, распределяющего элемента. А подключение подведено к стандартной консоли через токопроводящие сигналосъёмники на корнях в краснозёме. Операционная система в триста сорок три бита – гибридная, с поправкой на, как я и говорил, семеричный код.
– А сколько сейчас, – не утерпел я, – «железо»… ну, то есть, «дерево», выдаёт?
– До четырёх иоттафлопсов.
– Ого!
– Да, до четырёх. Если захочет.
– В смысле, если захочет?
– Видите ли, наш вычислительный «объект» – спасибо тем, кто создал операционку – обрёл своё мнение. – Это спасибо явно было в кавычках.
– Это они специально или так получилось?
– Программисты говорят, само собой вышло: феномен «разрыва спирали обратной связи», как мне объяснили, что на фоне огромной вычислительной мощности привело к появлению рефлексии. Но есть основания полагать, тут не обошлось без эксперимента в эксперименте. Эксперимент в эксперименте, да…
Повисла пауза, стало слышно, как к беседке подъезжает гольфкар.
– Я правильно понимаю, что мы должны убедить «дерево» обрабатывать данные? – подала голос дамочка. Вот это неправильно сказать, и наоборот очень правильно: «подала голос». Голос неземной, одновременно завораживающий и пробирающий до костей. Скажи кто, что это богиня в человеческом теле, я бы уверовал. Пусть и обращалась она не ко мне.