Куда они идут? Что за свёрток?
Не раздумывая, Лизи быстро накинула шаль, затащенную под подушку на случай ночных холодов, и вылезла наружу. Колени дрожали, руки соскальзывали с водосточной трубы, но она двигалась вниз, как будто за ней стояла чья-то неведомая сила.
Оказавшись на земле, она перебежками двинулась за тенями. Сад был полон звуков: шорохи, капли росы, скрип раскачивающихся качелей. За каждым кустом мог прятаться кто угодно – или никто.
Они подошли к часовне. Стены заросли плющом, стекла на витражах были разбиты. Лизи осторожно подобралась к щели и заглянула внутрь.
То, что она увидела, не укладывалось в голове.
На алтаре – Клара, старшая воспитанница, неподвижная, с побледневшим лицом. Вокруг неё – люди в медицинских масках. Мисс Грин держала флакон с мутной жидкостью, Блэквуд аккуратно раскладывал хирургические инструменты. Словно готовился к операции. На лице его – жуткая сосредоточенность, как у скульптора перед последним ударом резца.
– «Они… Они проводят эксперименты…»
Шёпот за спиной. Лизи обернулась – Аннабель. Бледная, с тенью страха в глазах. В руках у неё – дневник с потёртым кожаным переплётом.
– «Как и десять лет назад. Твоя мама… пыталась остановить их. Теперь они боятся, что ты узнаешь правду.»
Лизи едва стояла на ногах. Мир качался. Голоса из прошлого всплывали – обрывки разговоров, шёпоты, запреты. Слишком многое складывалось в мозаику, которую она не хотела видеть.
И тогда – вой сирены.
Сначала далеко, как эхо. Потом ближе. Реальный, острый, жгучий звук.
В часовне началась суета. Люди в масках засуетились, инструменты исчезли под плащами, флакон – в кармане.
– «Бежим!» – выдохнула Лизи, схватив Аннабель за руку.
Внутри пансиона они столкнулись с мистером Блэквудом.
Он стоял, тяжело дыша. Без маски. Лицо измучено, губы дрожат.
– «У вас есть час,» – выговорил он. – «Потом карантин. Никто не выйдет. Возьмите это.»
Он протянул конверт. Лизи сжала его, не сразу решаясь даже взглянуть.
– «Проект “Лазарь”. Ваша мать была права. Это должно прекратиться.»
Их шаги эхом отдавались в мраморных коридорах. В ночной тишине здание грохотало голосами. Кто-то звал по имени, кто-то стучал в двери. Сирена гудела неумолимо.
Они выбежали в сад. Укрылись в старой беседке, заросшей плющом.
Внутри конверта – фотографии, вырезки, отчёты, карточки пациентов, одна из которых с крестом и подписью: “Э.К. – нестабильно. Повторный ввод невозможен.” На фото – мать. Молодая. Суровая. Стоит рядом с другими учёными. Лаборатория за их спинами.