Сергей Геннадьевич не обернулся, он смотрел в небо, курил, пуская ажурчики дыма вверх.
– Свежо. Думаю, скоро похолодает, – отметил он, и в голосе слышалась улыбка. Рут не могла увидеть его мимики полностью, ночь была безлунная, а фонари упускали этот пятачок, отдавая два силуэта всецело ночи. – Вы любите зиму, Рут?
– Не очень, но она лучше, чем осень. Всё белое, и настроение такое, будто совсем скоро весна. Всю зиму живешь в ожидании весны.
– Всю жизнь живешь в ожидании весны, – добавил Сергей Геннадьевич. – Знаете, я решил развестись, – вдруг сказал он, и Рут попятилась назад, как-то интуитивно, хотя врач даже не обернулся.
«Я ничего ровным счетом о нем не знаю. Ничегошеньки, кроме того, как он бережно протирает пыль с фотографии жены, кроме его бзиков, похожих на ОКР, и любви к сигаретам. Нет, ещё я знаю, что он хороший врач и, наверно, понимает всех моих тараканов, но причем тут это сейчас? Он разводится».
– Сожалею, – выдавила она. Сергей Геннадьевич хмыкнул. – И давно вы это решили?
– Ночью с седьмого на восьмое, – праздно отвечал. – Вы считаете меня больным? – Рут молчала, ей и не дали времени ответить. – Безусловно, все мы здесь считаем друг друга больными на голову. Более того, мы сами себя считаем больными и без зазрения совести выписываем препараты, которые по закону сами себе выписывать не можем. – Он обернулся, Рут вздрогнула. Нет, совсем не то она угадала в его словах и теперь покрылась краской стыда и дрожью страха.
«Вот такая гусиная кожа была у брата в ту ночь, как у меня сейчас».
– Если вы не прекратите принимать фенибут и другие более тяжелые препараты, я буду вынужден обсуждать этот момент с заведующим. Возможно, к сожалению, из-за сложности работы вы получили профессиональную психологическую травму, – серьёзно говорил Сергей Геннадьевич, встав к ней вполоборота. – Попрошу вас сдать сегодня все ваши таблетки мне лично. Тогда дело будет как минимум отложено до тех времен, когда вы возьметесь за ум.
«Да это ты гребаный психопат! Ты ходишь курить по часам, ни с кем не общаешься, живешь в своей голове», – бесновалась внутри Рут, но ни слова лишнего не проронила.
– Хорошо, – отчиталась она. – Я всё сдам, – четко и сухо произнесла она, подбадривая себя тем, что все врачи и медсестры здесь что-то принимают и зачастую самодеятельно выписывают.