В доме, моя бабушка, старая морщинистая женщина с дрожащим подбородком в длинной юбке и переднике, стояла у печи и мешала кочергой жар (раскаленные угли). Звали ее Евгения Лаврентьевна, фамилия по мужу Зимогляд, а ее девичья фамилия была Срибна. Моя бабушка была родом из Переяслав Хмельницкого, и длинными зимними вечерами, часто вспоминала о своем доме и родном брате, Срибном Григории Лаврентьевиче, я не видел ни разу брата моей бабушки, а знаю лишь то, что он всю свою жизнь прожил в Переяслав Хмельницком. Что он был фанатическим приверженцем голубей. В своем частном доме, и что у него на чердаке была оборудована голубятня, где царил строгий порядок и чистота, так как Григорий Лавреньтьевич следил за санитарным пространством чердачного жилища его подопечных, породистых с редких пород голубей, которые платили ему хорошей дружбой и доброжелательностью, всегда возвращались со своих высотных полетов» домой» … В доме Ольги Андреевны пахло борщом и вкусным ароматом тушеного мяса. Село жило в достатке, так как сами выращивали все; – и овощи, и мясо. Я все время вертелся возле бабушки, непроизвольно мешая колдовать печными вилами. На что бабушка по нарошку, как бы сердилась, ворча, бросая в меня фразы слов:
– Была бы утопила в сортире, и не мучилась бы? – не зло, глядя на меня, высказывалась с состраданием, скорее на свою жизнь, чем на непослушного внука. Я никогда не обижался на бабушку, и теперь, попросту не обращал внимания на ее слова. Только спросил:
– Бабушка, а что сегодня на обед?
– Что, что? Увидишь? – недовольно ответила бабушка, – Лишь бы ты съел?
– Буду кушать только мясо, – отвечал я, – сало сама ешь!
– Вот вредитель. Будешь ты, гадовая душа, корочки хлеба рад когда-нибудь? – добродушно, и откровенно и от души, скакзала моя бабушка.
И наконец-то мне стало обидно. Я надул пухлые щеки и отстал от бабушки. У меня в руках оказался перочинный ножик, который я носил в кармане вельветовых темно-коричневых шорт до колен. Из сухих сосновых поленьев у печки выбрал подходящий кусок дерева, и принялся мастерить пропеллер. Мне нравилось, когда ветер вращал мое изделие, и, тогда казалось, что я в самолете лечу над просторами полей села, выше деревьев и заснеженного парка. Морозный вечер, у печьки тепло и уютно. Сумерки сгустились за окном. Бабушка зажгла электрическую лампочку, щелкнув выключателем. В коридоре послышались шаги и дверь открылась. На пороге в зеленом платке и фуфайке появилась румяная и очень худая моя мама. Ее светлые глаза пробежали по комнате, нашли табурет. Она устало, уселась, стала снимать валенки.