– Это не Соня. Соня не могла…
– А кто? Нас видела только Соня! Так что… Она рассказала, эти подслушали. Вот так, Данечка. Верь после этого в дружбу.
– Варя…
– Варвара Михайловна. Извини, у меня следующее занятие через полчаса, надо готовится…
Она уходит, громко стуча каблучками. Словно вколачивает в меня мысль о том, что всё кончено.
Чёрт, она и вчера была пипец как недовольна и моим опозданием, и тем, что я рассказал, про помощь Соне.
– Я все понимаю, Даня, но зачем?
– В смысле, Варь? Они голодные, им есть нечего.
– Сегодня ты накормил, а завтра? А потом она привыкнет, что её кормят, ей помогают, начнет давить на жалость, будет считать, что ей все должны, потому что она сиротка.
– Варвара, притормози.
– Не разговаривай со мной так, пожалуйста. Я тебе не подружка школьная. И я знаю, о чем говорю. У меня примеры есть, двоюродная сестрица такая. Всю жизнь моей мамочке пела, какая она бедная, несчастная, сирота Казанская, пока ей мать – дура, бабушкину квартиру не отписала. И та сразу отчалила. Хату продала и свалила за границу. Матери с тех пор ни разу не позвонила. Вот так. Так что… я про жалость много чего знаю.
– Варя, это не жалость. И Соня не такая.
– Да, конечно, не такая. Мы так и будем о Соне? А вообще, знаешь… я, пожалуй, поеду домой. Настроения нет, спасибо твоей… подружке.
Я злился, но понимал, что лучше Варю не трогать. Она позволила мне проводить её до дома, и даже поцеловать. Хотелось большего, давно и сильно, но, она обещала, согласилась на следующие выходные поехать со мной за город.
И вот, когда всё на мази, когда уже почти… Всё срывается! Блин!
Из-за Сони, о которой я вроде бы и думать забыл.
Оно мне надо?
Чёрт, вспоминаю её больные глаза, её худенькую спину, с выпирающими позвонками, плечики дрожащие, талию, которую могу пальцами обхватить…
Что же мне с тобой делать, Красотка?
– Соня… – Ирина Вениаминовна, гладит меня по руке. – Надо успокоиться, ситуация, сама понимаешь, сложная.
– Я не отдам Арину. Мне проще продать эту долю в квартире и уехать.
Я действительно подумываю об этом. Сижу в кабинете у директрисы, она поит меня горячим чаем. Ни слова о происшествии в греческом зале…
– Куда ты уедешь?
– Какая разница? Подальше от Москвы. Туда, где можно жить нормально, без всего этого.
– Это не выход.
– Очень даже хороший выход. Здесь что меня держит?