– Мы похожи на соучастников преступления, – сказала вдруг Стася еле слышно.
– О чем ты? – Ларри взглянул на нее с изумлением.
– Это я виновата, – сдавленным голосом произнесла вдруг она. – Зачем обманывать? Я знаю, что Кейра убила себя. Знаю, что я стала причиной ее смерти.
– Не вините, себя, госпожа, – перебил Даголлан. – Это только моя вина! Она хотела, чтобы я любил ее, она верила, что мы будем счастливы. Я не смог ей дать того, о чем она мечтала, и она предпочла уйти. Вы ни в чем не виноваты, только я.
– Но эта свадьба была моей идеей, – возразила Стася. – Поверь, я виновата намного больше тебя.
– Ну, если уж на то пошло, – добавил вдруг Ларри, – Я виновен не менее вашего. В конце концов – идея рождения вашего ребенка принадлежала мне. Я сам подтолкнул вас друг к другу, хоть и знал о твоих чувствах к королеве. Ведь ты поэтому и решила устроить свадьбу, не так ли, Стася?
Стася сжалась, словно испугавшись удара, но ничего не успела сказать, потому что Даголлан ответил за нее.
– Это не так, мой король. Ты не мог предположить, что твоя идея приведет к таким последствиям. Ты думал о том, как защитить свою страну. Только об этом. Все остальное исходило от меня. Я должен был полюбить ее! Но я не смог.
– И все‑таки, – продолжил Ларри, – Я виновен. И куда более вашего. Я говорю это потому, что возможно, вам станет легче, и вы перестанете обвинять себя.
– Почему? – изумленно спросила Стася.
– Во‑первых, потому что во мне говорила гордыня. Я хотел принести великую жертву, хотел, отдав самое ценное, что было у меня, другому, искупить свои грехи, проститься с прошлым, похоронить свою чудовищную сущность. Тобой, Стася, я пытался купить себе свободу и возможность стать человеком. Но ничего не вышло. Видимо, тут нужно действовать как‑то иначе. А во‑вторых, потому что я был там. Я видел, как она это сделала.
– Ты видел? – Стася отшатнулась, – Но как? Почему ты не остановил ее?
Ларри пожал плечами.
– Я ее не остановил.
– Но Ларри! Ведь ты мог ее спасти! Почему ты позволил ей прыгнуть в пропасть! Почему не удержал, ведь ты сильнее!
Даголлан лишь смотрел на него с изумлением и негодованием, которое ясно читалось в его серых глазах.
– Вы ведь могли изменить все, Ваше Величество! – произнес он, наконец, с трудом сдерживая досаду.
– Есть одна маленькая деталь, – заметил вдруг Ларри. – Я был чудовищем. И потому, если бы и спас девушку, то лишь чтобы убить ее самому. Признаюсь, наблюдение за ее отчаянием и сам ее поступок вызвали у меня интерес, и я получил большое удовольствие, созерцая происходящее…. Так что не вините себя, есть те, кто хуже вас. Я действительно, чудовище, и этого ничто не изменит.