Я неуверенно закрыла глаза. Секунду спустя я почувствовала его руки на своей талии. От неожиданности я отпрянула.
– Спокойно, принцесса, – в его голосе слышалась усмешка. – Я не кусаюсь. По крайней мере, не на танцполе.
Я почувствовала, как краска заливает лицо.
– Просто следуй за мной, – его голос стал профессиональным. – Почувствуй движение через мои руки.
Медленно, неуверенно я начала двигаться под его руководством. Это было странное ощущение – довериться кому-то, позволить вести себя. Вся моя жизнь была построена на контроле, на правилах, на четких границах. А здесь я должна была просто… отпустить.
– Хорошо, – прошептал он, когда я, наконец, позволила своему телу расслабиться. – Вот так. Не думай, просто чувствуй.
В тот момент что-то щелкнуло внутри меня. Заиграла музыка, и впервые я действительно ее услышала – не нотами, не ритмом, а чем-то глубже, первобытнее.
– Ты улыбаешься, – заметил Алекс, когда урок закончился.
– Правда? – я даже не заметила. – Я просто… кажется, я начинаю понимать.
– Понимать что?
– Почему люди танцуют, – я не могла объяснить это словами, но внутри меня зародилось новое чувство – смесь свободы и радости, которых я никогда раньше не испытывала.
***
Вечером, вернувшись домой, я заперлась в ванной комнате.
Наша вилла в Семиньяке была образцом сдержанной роскоши – именно такой, какую предпочитал отец. Белоснежное двухэтажное здание в минималистском стиле, утопающее в тропической зелени, но без излишней экзотичности. Всё продумано до мелочей: просторная гостиная, выходящая на террасу с бассейном, где голубая вода отражала безоблачное небо; отдельные спальни с кондиционерами и ортопедическими матрасами; кухня, оборудованная по последнему слову техники, хотя готовила для нас приходящая домработница.
Ни одной лишней детали, ничего вычурного – даже произведения искусства, развешанные по стенам, были подобраны так, чтобы подчеркивать статус, но не привлекать излишнего внимания. Идеальное место для дипломата высокого ранга – одновременно представительное и неброское.
Отец называл виллу "нашим островком покоя в море хаоса". Для меня она всё больше напоминала золотую клетку – красивую, удобную, но всё же клетку. В ней не хватало чего-то живого, настоящего. Чего-то, что я начинала чувствовать только в танце.
Уставшая, с ноющими мышцами, я медленно вынула шпильки из волос. Тугой пучок, который я носила весь день, распался, и длинные пряди каскадом упали на плечи.