Кащей – также и искушение власти. Ведь, став бессмертным, он может управлять, не боясь расплаты. Он выходит за рамки морали, потому что время – больше не судья. Но в этом кроется его одиночество: никто не может быть рядом с тем, кто вечно вне. Его сила делает его недоступным. Его знание – непередаваемым. Он – заключённый своего же бессмертия.
И всё же, в психологической работе над собой, Кащей необходим. Он – тот, кто охраняет порог глубинного самопознания. Он – внутренний страж. Чтобы пройти к себе настоящему, нужно признать этого стража, поговорить с ним, спросить: «Чего ты боишься?» И когда он отвечает, если ты слушаешь по-настоящему – ты находишь не монстра, а ребёнка, испугавшегося боли, и в страхе заморозившего свою душу.
И тогда появляется шанс. Не уничтожить Кащея, а освободить. И вместе с этим – освободить самого себя от иллюзии контроля. Чтобы жить. По-настоящему. А не просто – не умирать.
3. Бессмертие Кащея как метафора сопротивления смерти и переменам
В мире, где всё живое проходит циклы рождения, расцвета и увядания, Кащей – исключение. Он не стареет, не умирает, не поддаётся времени. Но это не дар, это – искажение естественного хода жизни. Его бессмертие – метафора глубинного сопротивления переменам, желания навсегда заморозить себя в одном состоянии, удержать контроль, не отпустить ни одно «я».
Кащей – не враг жизни. Он враг течения жизни, её реки, её потока. Его душа – не в теле, а где-то за пределами, в недоступности. Это – психологическая схема избегающего сознания: прятать уязвимость всё глубже, пока доступ к подлинным чувствам и живому опыту не будет полностью утрачен. Такой человек может функционировать, может даже быть «успешным», но внутри него – ледник.
Метафора смерти Кащея, спрятанной в игле, в яйце, в утке, в зайце, в сундуке на острове Буяне – это не просто красивая сказочная конструкция. Это образ слоистого бессознательного, в котором страх смерти заложен настолько глубоко, что добраться до него – подвиг. Каждый уровень оболочки – это уровень защиты, рационализации, подавления. И только тот, кто пройдёт всё это, обнажит истину: страх умирания – это страх растворения эго, а не исчезновения духа.
Кащей боится не смерти, он боится изменения. А ведь изменение – это сама жизнь. Мы теряем людей, места, формы тела, роли, убеждения. Жизнь постоянно требует обновления, но чтобы обновиться, нужно умереть в старом. Нужно позволить себе быть другим. Отпустить. И вот здесь Кащеев архетип в нас поднимается: он шепчет – «не меняйся, держи, сохраняй, зацепись». Так в нас возникает внутренний конфликт: между потоком и кристаллом, между рекой и статуей.