– Я увидела под столом бутыль с прозрачной жидкостью – решила, что это вода. Налила её в чайник и поставила кипятиться… Но, похоже, это не вода. Это совсем другое!
Мы разразились смехом и репликами:
– Это же чача!
– Восьмидесятичетырёхградусная, ха-ха-ха! Теперь у неё, наверное, градус слегка поубавился!
– Горячая чача – это сурово, хо-хо-хо!
– Воду надо было наливать из-под крана, аха-ха-ха!
Отсмеявшись, я поинтересовался:
– Ты хотя бы чай или кофе заварить этим не успела?
– Нет, – ответила она.
– Ну, тогда ничего страшного. Считай, что ты приготовила нам утреннее сакэ. Его ведь тоже подогревают.
– Но вы же не будете, в самом деле, пить чачу с утра.
– Нет, конечно.
– А что же теперь с ней делать?
– Да перелей в бутылку: остынет и будет не хуже прежней. А в чайник набери воды и снова поставь кипятиться.
Со второго захода все получили: кто – чай, кто – кофе.
За завтраком, посовещавшись, решили скорректировать вчерашние наполеоновские планы, урезав их до более реалистичных. И наконец Андрей, усадив нас в свой «Киа Спортэйдж», повёз всю компанию навстречу…
Навстречу разному.
Сначала на юг. Потом – на северо-восток. После этого – на север. Затем – снова на северо-восток. Всё дальше и дальше.
Глава вторая. Сухум-Мерхеул-Черниговка
Итак, мы выехали из абхазской столицы по Абжуйскому шоссе, достигли села Мачара и, свернув на Военно-Сухумскую дорогу, устремились на северо-восток.
Стивен Кинг утверждал, что дороги – самый сильный наркотик, какой только есть на земле. И я готов подписаться под его словами…
Встречные машины можно было по пальцам пересчитать. Зато по обочинам, а подчас и по проезжей части медлительно разгуливали коровы. Иная бурёнка, остановившись посреди дороги, укоризненно смотрела на наш автомобиль: «Ишь, понаехали», – читалось в её глазах. Приходилось объезжать парнокопытную аборигенку по встречной полосе.
Мимо проплывали дома и зелёные палисадники. Среди домов встречалось немало заброшенных; некоторые – со следами разрушений.
– После войны осталось много бесхозных дворов, – пояснил Андрей. – Вокруг Сухума долго шли бои, грузины бежали, побросав свои жилища, да и абхазов немало погибло. Сейчас-то уже ничего: у домов появляются новые хозяева, и постепенно всё налаживается. А лет десять-пятнадцать назад здесь картина была намного печальнее.