– "Мой топор… он плачет!" – завопил Олег, глядя, как сталь стекает по его пальцам.
– "Сыночек, зачем ты меня забыл?"Ратибор метнул нож, но тот прошёл сквозь Ягу, будто сквозь дым. Вместо раны на её груди открылся рот, и он заговорил голосом его покойной матери:
Старый воин зарыдал и упал на колени.
Вячеслав же, стиснув зубы, ударил в самое сердце чудовища – и меч вошёл. Баба Яга взвыла, но не от боли – от смеха.
– "Ой, умник! Ты мне сердце проткнул!" – она разорвала свою одежду, и воины увидели, что в её груди – пустота, а в ней копошатся те самые "дети", теперь сросшиеся в один комок конечностей и глаз.
Избушка задвигалась.
Куриные ноги выдернулись из земли, и вся постройка рухнула на русичей, но это была не гибель – поглощение. Брёвна разошлись, как челюсти, и стены облизали воинов языками из мха.
Последним пал Вячеслав.
Баба Яга наклонилась к нему, её нос-крюк почти касался его лица.
– "Спасибо, родной," – прошептала она. – "Кровь безумцев – самая сладкая. Теперь мои детки подрастут…"
Она плюнула ему в глаза, и Вячеслав увидел правду:
Они всегда были здесь.
Они уже лежали в болоте.
– "Мама, папа, мы вас ждём!"
Когда луна стала похожа на жёлтый кривой зуб, Баба Яга вылезла из своего болота.
– "Ох, скучно мне стало!" – почесала она костяную ногу ржавым гребнем. "Пойду-ка в деревню, поиграю с ребятёнками…"
Избушка захлопала ставнями, будто смеялась.
I. Колыбельная для целой деревни
Деревня спала, когда пришла Яга.