– Вы говорите о судьбе, как о живой. Как будто уверены в ее существовании. А может, встречались с ней? Там, откуда я родом, всем повелевают боги.
– Про богов я не скажу, ведь никого из них я не видела. А вот с судьбой знакома лично, – ее глаза вновь прикрыла вуаль грусти.
– Лично?
– Да. Когда дашь жизни стольким детям, как я, а еще больше потеряешь, то поймешь, что у каждого своя судьба, своя дорога.
– Простите, я не хотел потревожить Ваши раны, – мне стало очень неловко, когда затронул настолько личную и горестную тему.
– Не переживай о тех, кто ушел, помни о тех, кто рядом, – невзначай проронила она.
Но, в ее словах было столько мудрости, что я задался вопросами: «Сколько веков она живет на этой земле? Сколько поколений детей вышло из этого покосившегося маленького домика?».
– В то утро, я ждала Гроха у ворот, чувствуя, что наша жизнь уже изменилась. Не понимая, откуда взялось такое чувство, но зная, что это Ее воля. Едва завидев его, несущего на спине тебя, я все поняла, не став противиться судьбе.
– Я создал Вам столько неудобств, – осознание накрыло меня, как те прибрежные волны, в которых я лежал, готовясь принять смерть.
– У меня много помощников. Вчера мы помогли тебе, а завтра ты поможешь нам, – и с этим невозможно было поспорить.
Я готов был хоть сейчас сделать все для этой семьи, все, что они попросят. Даже сорвать луну с неба, если бы мне намекнули, что так нужно.
– Долго я был без сознания?
– Девять дней.
– Девять? Но как?
– Да, девять. Ведь Грох неделю назад вышел в море, а до этого два дня он пытался разузнать в порту про тебя. Но ничего. Никто не знает, кто ты, и откуда пришел.
– Девять дней, – эта цифра крепко зависла в моем сознании.
– Так кто ты? Как тебя звать? Откуда ты? Что с тобой произошло на берегу? Кто напал на тебя? – град вопросов посыпался на меня от спокойной и рассудительной, как мне казалось, женщины.
Но я лишь пожимал плечами. Ни на один вопрос у меня не было ответа. Я не знал, кто я и откуда, не помнил, как попал на тот берег, и уж тем более что там произошло. Моя память была покрыта белым льдом забвенья, с алыми и черными прожилками.
– Ты все вспомнишь, если на то будет Ее воля. А если нет, то напишешь свою жизнь с чистого листа.
Моя тарелка опустела, а голова заполнилась вопросами, которые не только не были озвучены, но и не были придуманы.