Приехала мама. И сказала, что именно так рано или поздно должно было случиться. Потому что нечего со всякими дело иметь и жить как придется. Но обед был готов, Честик отправлен в школу. Мике заплели французскую косу. Вместе с мамой они разрезали старые футболки и соорудили несколько распашонок. Вид был экзотично-неприличный, но вполне спортивный. Потом Мика выпила пару таблеток успокоительного и заснула. Ей снился сон. Она была на краю обрыва, а внизу, среди цветущей долины, стоял человек и махал ей рукой. В спину все время толкали, не так чтобы очень, но толкали. А долина была просто изумительна. Стоило сделать один шаг, всего один. «Я же тогда точно разобьюсь», – совсем не романтично подумала Мика. Толчки в спину стали сильнее, а лицо человека как будто стало узнаваемым. Ждал он ее.
Тут залаяла собака. Зло. С истеричными нотами. Толчки прекратились, но Мика все равно не могла шагнуть назад. Там так плохо. Вперед тоже не могла. Тогда она закричала, замахала тому человеку двумя руками. И начала падать. Уже падая, Мика заплакала, потому что знала, чем это кончится.
У нее сломается плечо, футболки разрежут, а Честик принесет колу. Но когда она уже почти долетела до долины, то удивилась. Полет не прекращался. Сама долина как-то превратилась в люминесцентно зеленую газовую массу. Мика все летела и летела, переворачиваясь. Легкость была удивительной. Скала, на которой она стояла вначале, осталась далеко вверху. А вокруг уже вообще ничего не было, только хрустальная чернота и зеленые сполохи снизу. Тогда Мика услышала. Это мог быть голос очень больного или безмерно уставшего человека. Голос без надежды и мольбы, как выдох. Он звал ее.
Мика вспомнила: Честик. Имя застучало в голове, сжало виски. И она, опять переворачиваясь, но уже вместе с кроватью, со всей комнатой, намертво вцепившись в простыню здоровой рукой, пискнула и не смогла подавить подступившую тошноту.
– Ну все, помогите ей.
Мика подняла голову от заплеванного пола. Прямо у ее кровати сидел толстый мужик в треснувших очках и белом халате. На журнальном столике стоял железный чемодан с красным крестом. Человек доедал яблоко и смотрел на Мику. Еще она поняла, что буквально висит на чьей-то руке. Во рту было сладковато-горько, болела голова. Очень хотелось опять подержаться за кровать. Она уже не переворачивалась – теперь и кровати нельзя было доверять.