Я вздрогнула и закричала: «St-o-o-o-p!!!!! St-o-o-0-0-p! I s-a-y: St-o-o-o-p!!!».[1]
Парочка не оглянулась, лишь прибавила скорость.
Я начала показывать на них пальцем и продолжала кричать. Вид у меня был, наверное, ужасный, а голос – полный отчаяния. Все, кто стоял на перроне, тут же оглянулись в нашу сторону.
И случилось третье рождественское чудо. Из толпы выпрыгнул неприметный человек и бросился наперерез воришкам. Он прыжком кинулся на вора, ловко перегнул его пополам и сунул руку под его куртку. Вуаля! И вот уже пакетик с кредитками и деньгами возвращались к своей хозяйке!
Всё произошло молча, в три секунды. Секунда потребовалась герою, чтобы оценить ситуацию и выпрыгнуть из толпы, вторая – чтобы догнать и скрутить воришку, а третья – отнять добычу и вернуть ее мне. Все, кто был на перроне, разинули рты.
Я держала в руке пакет со своим богатством и не верила, что оно ко мне вернулось. Отпуск в Берлине был на исходе, как и средства. Если бы воришка удрал, сидеть бы нам на голодном пайке четыре дня до отъезда.
Раскинув вверх руки, я пошла к герою русской медведицей.
«Thank you very much, ser, very much thank you![2]» – я ломала каноны английского, и всё мяла и мяла плечи моего героя, – you saved all my credit cards, you saved me!»[3]
Мяла я немецкого товарища мощно. Весь перрон, включая женщин-золовок героя, праздновал со мной победу, с интересом наблюдая за моими неуклюжими русскими объятиями.
Но вот подошел поезд, пассажиры погрузились в вагоны, и двери закрылись. Наш герой вошел в вагон последним. Он развернулся ко мне лицом, прощально мне улыбнулся и посмотрел в глаза. Все в волнении наблюдали сцену «прощания славянки».
Когда поезд тронулся с места, что-то русское, глубокое и родное, что хранилось на уровне хромосом, вдруг включило рубильник и пошло прямо к сердцу. Я выпрямила спину и, сама от себя не ожидая, отвесила немцу поясной поклон. Эх, жаль, сарафана на мне не было да русой косы!
Прижавшись щекой к стеклу, немец смотрел на меня широко распахнутыми глазами. Так обычно смотрят на китов, которые выбрасываются на берег.
Поезд ускорял ход, а я всё кланялась и кланялась, пока машина не умчала героя прочь. Скорее всего, он был полицейским. В штатском. И ехал куда-то к своим родственникам, оставаясь полицейским в душе.