Я самозабвенно закрываю глаза, готовая прыгнуть в пропасть новых ощущений. Мне совершенно все равно, что будет утром; сейчас я так опьянена этим мужчиной, что ни за что не поверну назад. Хочу всего того, что он может мне дать. Его свежее дыхание касается моих губ, щетина едва касается лица… Но губы… Я их не чувствую. Вместо этого мне в ключицу врезается его тяжелая голова, а в шею он выдыхает поток горячего воздуха.
– Мы не можем, Сена! – отчаянно восклицает Курт, зарываясь головой в мое тело. – Не можем!
– Мы? Или ты? – уточняю я, потому что для себя не вижу никаких последствий. Я в курсе, как появляются дети, и знаю, как сделать так, чтобы они случайно не появились.
– Сена… – он глубоко вздыхает и поднимается на ноги, приятная тяжесть его тела исчезает, и мне хочется, как обезьянке, обхватить его ногами и руками, задержать его и умолять не уходить. Но я вовремя одергиваю себя и просто сажусь в позе лотоса на диван, запрокидывая голову, чтобы взглянуть на Курта.
– Для тебя это тоже будет нежелательным, а для меня… – он снова вздыхает и трет шею. – Для меня это будет означать конец карьеры, понимаешь?
До этого момента я руководствовалась лишь своими импульсивными желаниями, не задумываясь о том, как это может отразиться на других. Курт прав: если его уличат в связи со спортсменкой, то скорее всего уволят со скандалом, а ведь ему еще предстоит открыть клинику.
– Да, понимаю, – киваю я, собирая всю волю в кулак, чтобы сменить повисшее между нами настроение. – Тогда давай закончим мой проект и заключим дружбу? – протягиваю ему руку для рукопожатия.
– Отличный план! – усмехается он и обхватывает мою кисть.
– Друзья?
– Друзья! – откровенно вру, глядя в глаза, потому что могу быть ему кем угодно, но точно не другом. Друга не представляют в эротических снах, не ждут, что он сорвет с тебя одежду, и совершенно точно не планируют устранение всех его потенциальных и реальных сексуальных партнеров.
Золотова, ты хотела приключений? Ты их получила! Мало тебе было проблем.
Курт.
– Какие люди пожаловали в наши края! – едва распахнув дверь, торжествующе провозглашает Картер, мой друг и по совместительству звезда канадского хоккея, заполняя своим голосом весь коридор.
– Привет, засранец! – я протягиваю руку, но вместо рукопожатия он тут же затягивает меня в свои фирменные медвежьи объятия.