Я возвращаюсь к своей черемухе и слышу сквозь кадр, как бешено щелкает фотоаппарат, через два дерева орет Диана, Макс отвлекает ее сладостями:
– Скоро, скоро домой. Сейчас мама закончит.
Алиса не собиралась на выход до последнего дня сороковой недели, и я умаялась, растянулась, мечтала разродиться любым из способов, зато успела опубликовать три подборки. Под последней восемьдесят лайков, пятнадцать комментариев – почти все от интернет-подружек. С большинством мы «вместе рожали» первого ребенка, но появились и новенькие, с кем в один год будем рожать очередного. Обсуждать умелки детей, советоваться насчет прикорма. Я захожу в их профили, и там тоже нет лаванды и бамбука, но и черемуховых садов нет. Если так подумать, мои подборки очень даже ничего.
Я приехала в роддом сама в положенный день. Один профессиональный осмотр – и родовая деятельность началась. Второй раз сильно отличался от первого – родила как чихнула. Стажерка, помогавшая акушерке, приложила Алису к груди и спросила:
– Вас сфотографировать?
Это был очень счастливый день.
Я все пытаюсь вспомнить: были ли в том тесном цветочном магазинчике дети? Напрягаюсь, тужусь, но не могу увидеть.
Рассуждаю логически: к входу в магазин ведет лестница без пандуса, коляску мы бы не затащили, а значит, Макс и коляска на улице, но где дети? Стоят с ним, и я тороплюсь, выбираю цветок наспех, пока эти две обезьянки не свели его с ума? Но они так любят заходить в магазины со мной. Наверняка обе, или хотя бы Алиса, напросились. Кажется, со мной зашла только Диана, но стала трогать керамические горшки, облизала статуэтку с лягушкой, и я ее вывела наружу. А может, это было в другой раз…
Как же узнать, видела ли продавщица моих детей? Если да, то это и ее вина.
Я рассказала о яде мужу, и мы рассудили так: ни один комнатный цветок в доме не предназначен для питания; если уж стремиться к идеалу, то стоило бы выкинуть все моющие и чистящие средства, а ножи заменить на палки; и вообще, с каких это пор мы принимаем во внимание мнение постороннего человека? Мы даже отказались кормить борщом пятимесячного ребенка (посоветовала мать мужа) и откусывать младенцам ногти вместо стрижки (моя мать), а тут какая-то незнакомка.
Диффенбахия осталась.
Но все же я, подстегиваемая скрываемым где-то глубоко внутри здравым смыслом, убрала ее на самую верхнюю полку в спальне, над моим рабочим откидным столом. У девочек не было возможности добраться до цветка, даже поставив стул на стол – он бы тут же сломался.