Мать не могла защитить меня – она умерла при родах. Он никогда её не вспоминал. Всё, что я о ней знала, – имя: Морвенна Нокс.
Однажды я попыталась расспросить его о матери. Спросила, какой она была. Какие у неё были глаза. Любила ли она читать.
На мгновение его взгляд затуманился, будто он увидел перед собой не меня, а кого-то другого. Но затем в его глазах вспыхнул огонь ярости, и в следующий момент он ударил меня по губам.
– Она была грешницей, родившей ведьму, – прошипел он.
В пять лет я впервые столкнулась со своими силами. Случайно подожгла гостевой домик, когда пряталась там от отца. Он был в ужасе. В его мире всё, что касалось ведовства, не имело к Богу никакого отношения. С тех пор я молилась о прощении, стоя на коленях… За свою греховность. Он требовал от меня покорности и смирения, а сам после проповедей напивался до беспамятства и швырял тарелки в слуг, если они подавали ему еду не той температуры.
– Я инструмент Господа, и мне позволено больше, чем тебе, – однажды заявил он, когда я впервые осмелилась спросить, почему он может грешить, а я – нет.
Он считал, что его кровь очищена молитвами.
Мне запрещалось пользоваться магией. Даже думать о ней. Из-за этого у меня случались неконтролируемые выбросы силы. Магия вдруг начинала струиться по телу огненным вихрем, концентрируясь на кончиках пальцев и разлетаясь искрами вокруг.
Когда мне исполнилось десять, отец решил, что за каждый такой выброс пара ударов плетью станет отличным наказанием. В тот момент я окончательно перестала верить в Бога.
Интуитивно я всегда тянулась к природе. Ветер ласкал моё лицо, наполняя лёгкие прохладой, трава шептала тайны под босыми ногами, вода звала за собой, а огонь… Огонь был мной. Он плясал на кончиках пальцев, манил, подчинял, сжигал. Сухие псалмы, которыми меня пытались кормить, никогда не могли заглушить этот зов. Втайне я пыталась учиться контролировать свою силу – и у меня даже неплохо получалось. Всего – то пару раз я едва не подожгла наш сад, за что была тут же наказана. Можно сказать, я была талантливым ребенком.
Даже внешность выдавала мою склонность к огню: волосы, отливающие жидким мёдом на солнце, веснушки, покрывающие лицо и плечи, кожа, мгновенно принимающая жар солнца. Только глаза оставались холодными, словно бездонный океан. Говорят, что глаза – зеркало души. Мою душу покрыл инеем мой отец.