стояла, утирая слезы, держа за руку черноглазу девчонку с черною косою.
И белокурая принцесса
Сидела рядом и рыдала,
и прижимала ту лошадку
от офицера, и не знала, зачем лицо посуровело,
когда, прощаясь на перроне,
он мать оставил с малышами, а сам уехал.
В том вагоне он долго думал о Наташе,
не представляя, как однажды, она продаст свои наряды,
чтоб накормить детей.
И дважды он фотографию подпишет,
и дома на комод поставит, надеясь,
что весенним утром, она письмо ему отправит.
Она, проснувшись на кровати,
увидит смятую подушку, и треугольником конверт на ней.
Со спиртом кружку.
И чёрный хлеб кусочком тонким, лежащий сверху,
и мгновенно она почувствует,
что нет – его в картонке пожелтевшей.
И фото спрячет, а в альбоме – пустое место.
Заболевшей воспоминанием поцелуя,
на том перроне будет снова.
А мальчика, назвав Володя, она придет туда в обнове.
Вдова наденет белый капор, и платье белое из кружев,
И не поверит похоронке о том, что нет его и нужен ей образ
мужа на бумаге.
И фото жёлтое достанет из сундука.
Он будет рядом – в минуты горькие разлуки,
в минуты боли и страданья, и медленно расцепит руки,
когда проснется утром ранним.
Узнаёт позже, что он брился, когда снаряд попал в блиндаж.
И за семейную легенду, ты очень скоро – все отдашь.
Начдив погиб, сражаясь храбро, оставив всю свою семью,
на том уральском полустанке, сказав жене: «тебя люблю».
О сколько пожелтевших фото хранят рассказы о семье,
тех полустанков будет много, но тот принадлежит… тебе.
Они сражались за отчизну, оставив дома малышей,
и ты поняв, протянешь руку, коснешься фото и налей,
налей сто грамм ему ты в кружку,
поставь к портрету, матерей они оставили когда-то,
и жен и маленьких детей…
И слово – яркое победа, он не услышал – наш начдив,
отец и муж, и сын наверно… её приблизил и погиб.
Да будет вечно память длится о подвигах былых времен.
Листай истории страницы!
И с фото шепчут: «Не умрем»
Воспоминания пожелтеют, и фотографии храня,
однажды в годы юбилея
ты в них увидишь вдруг себя…
2025