Правда, сладкое не портило мне жизнь в детском саду. Там, случалось, ребята ссорились, а я – нет. Просто со мной не хотели портить отношения. Почему? Сейчас расскажу.
Когда я ходила в садик, воспитательница Зоя Ефремовна постоянно жаловалась моим родителям, что я плохо ем, даже отказываюсь от сладкого, выпечки.
Зато дети с удовольствием съедали мою порцию. Иногда возникало соревнование – кто вперёд успеет договориться со мной. Я не отдавала запеканки – творожную, яичную, суп из сушёных грибов с перловкой, суп фасолевый, капусту, гречневую кашу с молоком, фрукты. К сожалению, ими кормили не каждый день.
Во время обеда кто-нибудь спрашивает, например:
– Всё равно ватрушку есть не будешь, можно возьму?
– Бери, но без кофе, буду сама.
На самом деле это был чуть-чуть сладкий кофейный напиток из корня цикория с молоком. Сижу за столом, болтаю ногами и, причмокивая, медленно-медленно попиваю «кофе» из гладкой чашки. То ставлю ее на блюдце, то опять потягиваю – растягиваю удовольствие, любуясь белой без рисунка чашкой – очень хороша, потому что, как сказал бы папа:
– Классика!
Она из большого столового сервиза, который аккуратно расставлен в светлом шкафу-буфете. Он стоит в зале нашей группы. Дома у нас таких чашек нет, есть только менее красивые кружки.
Зоя Ефремовна жалела меня как вечно голодного ребёнка, хотела накормить хоть чем-нибудь. Однажды, когда во дворе я с детьми играла в прятки, она позвала:
– Света, идём!
Мы с ней спрятались за перилами веранды, присели на корточки. Вдруг она достает из своего кармана две большие шоколадки в необычных обертках.
– Давай попробуем! Одна родительница подарила, привезла из Москвы. Когда-нибудь видела такие? Я – в первый раз, – шепчет она и разворачивает плитку тёмного шоколада с орехами, потом – светлого.
Отрицательно мотаю головой. Но все же хочется попробовать диковинку, и я соглашаюсь взять кусочки. Когда они оказываются во рту, то понимаю, что такие же противные, как и знакомые шоколадки. Какая бяка!
– Вкуснятина! А тебе вкусно? – спрашивает воспитательница.
Обожаю Зою Ефремовну и не могу огорчить, поэтому киваю головой. Во рту шоколад тает, с большим трудом глотаю, только вот коричневая слюна все равно течёт с подбородка на моё светлое платье. В эту минуту нас и обнаруживают. По пятнам на моей груди дети догадываются, хотят спросить, но слышат голос моей мамы: