– Выпущу пса, ссать хочет, – предложил Михалыч.
Зимин одобрил, свернул в туалет и уже оттуда услышал, как хлопнула входная дверь. Михалыч увел собаку на лужайку. Открыв кран, Зимин ждал, пока котел нагреет воду. Умывание студеной водой показало бы его решительность, волю к пробуждению, но Зимин ждал тепленькую. Последнее время у него появилась дурная привычка замирать у зеркала по утрам. В эту неоправданно долгую паузу Зимин решал, из чего бы составить грядущий день. Долго стоял, мы успевали заподозрить сердечный приступ. В итоге ему становилось ясно, что с такой надоевшей рожей никаких планов быть не может. После умывания Зимин долго накручивал кольца, которые всегда снимал на ночь. Пять колец из белого золота, а шестое, любимое, – с настоящим бриллиантом, ей-богу не врем.
Затем Зимин одновременно чистил зубы и справлял малую нужду, нагревая сидушку унитаза, как приучил его один уролог в ту пору, когда пациент еще слушал врачей. Когда же Зимин в первый раз последовал совету, то сразу вспомнил, что воины Чингиз-хана тоже писали сидя, и сам Чингиз-хан, без сомнений. Этот факт Зимина подбадривал, заменив медицинскую причину его женской позы на культурологическую. И вот, восседая на унитазе, Зимин все смотрел на весы, которые хрупко лежали возле стиральной машины. А весы смотрели на Зимина. Однако взвеситься он опять не решился, потому как эти цифры мучали бы его по крайней мере до ужина.
По молодости худой, как греческий мальчик, за последние годы Зимин растолстел. До поры он ничуть не страдал от этого, но вот однажды, это было в гостях у каких-то Светланиных друзей, прогрессивных москвичей, закопченных в солярии… В общем, в такой неуютной обстановке Зимин провел рукой по затылку, обнаружил там складочку и очень испугался. Но после нескольких проваленных диет, попытки похудеть Зимин бросил. Складочки, а их было уже две, больше не пугали его. Одним прекрасным утром он с удивительным облегчением сделал открытие: ему все равно, как он выглядит. И жене Светлане тоже все равно, как он выглядит. Эти два тезиса и определили облик Зимина на момент исчезновения.
Когда он вышел наконец в гостинную, Михалыч вовсю варил кофе в гейзерной кофеварке. Такс Бром сидел на диване и, кажется, присноравливался опять спать.
– Светка не звонила? – спросил тогда тесть. Михалыч почему-то чувствовал вину за то, что его дочь не очень хочет жить с Зиминым. Совершенно напрасно, потому что от постоянного их сожительства Света могла бы однажды и полоснуть Зимина кухонным, допустим, ножом. Зимин был невыносим. Или, не будем судить однобоко, Зимин мог бы придушить Светика гипоаллергенной подушкой – страсть между ними с годами только крепла. По молодости эту особенность их совместной жизни было трудно заметить из-за кочевой жизни рок-музыканта. Тесть же был, что называется, старой формации, из тех, что спят с женой в одной постели, пока кому-то из них не станет в этой постели просторнее.