Он ничего не ответил. Стоял и смотрел, как она уходила от него по аллее. Могла бы сказать это по телефону, зачем надо было приезжать?
Хотелось броситься к ней, прижать к груди и шепнуть в ухо, что она перепутала, ничего такого она не произносила, а ему показалось.
Но Макс не шевелился. Он застыл отключенным роботом.
С самого утра почувствовал, что день ничего хорошего не предвещал. Тринадцатое мая – День Якова. Он помнил про этот день от деда. У деда висел на стене церковный календарь, и он, в прошлом коммунист, прямо-таки жил по этому календарю последние годы. Под старость люди плюют на условности, под старость люди становятся похожими на самих себя.
Макс пошёл к театру, подарил билеты первому попавшемуся парню, стоявшему у входа в надежде купить «лишний билетик», и отправился к машине, припаркованной на Мясницкой.
К Наталье Николаевич он пришёл с допросом, связанным со смертью мужа, директором по торговле компании «Цветущая слива», которая занималась импортом дорогой мебели из Китая. Макс ожидал увидеть сломленную женщину, но встретил холодную, собранную вдову, которая не верила в «несчастный случай». И ещё увидел красоту, которую всегда искал – тихую, нежную, синеглазую, с достоинством уважающего себя человека.
После встречи она ни на минуту не исчезала из его сознания.
Ему не давали заниматься делом её мужа, кто только ему не звонил лично, в какие кабинеты он только не ходил. Он нашёл странности: камеры на складе отключили за час до смерти, свидетели исчезли, а двое поменяли показания, в телефоне Капралова были стёрты записи разговоров с владельцем компании Олегом Варламовым.
Они встречались с Натальей несколько раз. У Капралова от передоза умер брат, отец получил инфаркт и тоже вскоре умер. Он не мог равнодушно смотреть на то, чем занималась компания, в которой он был директором по торговле.
Макс понял, что Варламов отмывал деньги через фирму и перевозил контрабанду – наркотики и антиквариат. Капралов подготовил доказательства и хотел пойти в полицию. Последнее время он конфликтовал с Варламовым. Максиму практически приказали закрыть дело, но он оставил его висеть в ожидании новых улик. Он не был уверен насчёт наркотиков, но в отношении антиквариата вполне.
«Наверное, Наташа перестала мне верить. Она убедилась, что следствие заморожено и решила, что я такая же коррумпированная сволочь, как те, которые закрыли дело. Но она не сломлена, я это вижу», – размышлял Макс, стоя в машине у светофора.