Токсанов нахмурился, кивнул Богатыреву продолжать.
– Проверили по картотеке. Есть такой – Хамраев Бектемир Рузметович, 1910 года рождения. Призван в сентябре 1941 года. Пропал без вести под Киевом.
– Значит, попал в плен… или перешёл к немцам, – произнёс Токсанов с ледяным голосом. – Если он здесь – это не случайность. Он ведёт группу. Значит, Абвер. Что ещё?
– Караван движется в сторону Кызыл-Аяк.
– А это прямо к Чарджоускому мосту… – медленно сказал майор. – Значит, цель – мост. Там всё по ленд-лизу идёт – машины, бензин, провизия… Если они подорвут его – вся цепь снабжения рухнет.
Он встал и прошёлся по кабинету.
– Так. Делаем так: формируем три группы. Оповестить Ашхабад – пусть подключаются. Мы перекроем путь к мосту. Начинаем поиск. И уничтожение. Без пощады.
Через час три грузовика «ЗИС» с вооружёнными милиционерами покинули двор Бухарского управления НКВД и взяли курс на юг, в сторону узбекско-туркменской границы.
В кабине первой машины сидел сам майор Токсанов – он решил лично участвовать в операции. Его лицо было сосредоточенным. Рядом с ним – капитан Богатырев и милиционер с «дегтярёвкой» наперевес.
День стоял жаркий. Солнце уже жгло в полную силу, воздух над дорогой дрожал маревом. Пыль от колёс густыми столбами тянулась ввысь, въедаясь в глаза и ноздри. Жёлтые поля, редкие саксаулы, сухая, растрескавшаяся земля – всё было обжигающим, беспощадным. Жара стучала в виски, сушила рот, липкая рубаха прилипала к спине.
Но ни один человек в грузовиках не жаловался. Все знали: это больше, чем просто операция. Это – вопрос войны. И чести.
Чем ближе к мосту – тем острее становилась тень врага…
11.
25 апреля 1943 года, Чарджоу
Амударья ревела, как рассерженный зверь. Её бурные воды с грохотом неслись меж обрывистых берегов, и шум реки был слышен за пару километров – как гул далёкой бури, перемешанный с рокотом перекатов и плеском водоворотов. На солнце гладь реки сверкала, словно расплавленное серебро. Волны перекатывались, разбиваясь о валуны и сваи, и над рекой стоял туман из мельчайших брызг.
Чарджоуский мост был настоящим чудом инженерной мысли – длина почти три километра, с прочными металлическими фермами, прочно врезанными в массивные бетонные опоры, утопленные глубоко в дно. По нему проходили железнодорожные пути и проезжая часть, защищённые перилами. Конструкция стояла на восьми основательных пролётах, каждый из которых тянулся на сотни метров.