– Ярослав, здравствуй. Вижу, что ты валяешься в кровати в восемь тридцать, впрочем, как и всегда, хотя должен уже стоять одетым на выходе. Но все к лучшему, не придется переодеваться из повседневной формы в парадную.
– В смысле, в парадную? Это зачем? Я что, пропустил строевой смотр?
– Нет, ты ничего не пропустил, хотя это в твоем стиле. Просто нужно быть в четырнадцать ноль-ноль в Совете Наций. За это время приведи себя в порядок и не опаздывай.
– Совет наций? Но зачем? Я не так сильно помял гравитон посла Малавии, и он сам сказал, что проблем не будет, ведь я спешил вернуть ему потерянные документы.
– Нет, там всё в порядке. Посол безумно рад, что ты оперативно нашёл папку с документами, которую он оставил в номере отеля на подоконнике, а ту порывом ветра унесло в мусорный бак под окном, – сказал Андрей с тем же невозмутимым выражением лица.
– Да уж, не очень приятное дельце вы мне подкинули, я бы сказал, с душком, ― Ярослав невольно поморщился от воспоминаний.
– Неважно, главное, что ты её нашёл и доставил. Эта папка была очень важна для доклада правительства Малавии. Однако твой сегодняшний вызов в совет не имеет к этому делу отношения, ― в голосе Андрея вдруг появились холодные нотки жёсткого командирского тона: ― Чтобы был вовремя и не опаздывал!
Порт отключился, голограмма исчезла. Ярик стал рассуждать, зачем его могут приглашать в Совет Наций, да еще при параде. Если не хотят наказывать, значит, хотят наградить, вот будет круто, если дадут медаль Бастиона. «Я буду первым стажером, получившим эту медаль».
Но тут мечты Ярика прервал голос Маши, так как разговор с куратором закончился:
– В общем так, сегодня после работы жду у себя. В 18:30 у нас будет серьезный разговор. И молись, чтобы я хорошо защитила лекцию! Тогда у меня, может, хоть чуть-чуть улучшится настроение, и я, возможно, тебя выслушаю.
Запись звонка закончилась, и Ярослав не спеша пошёл в ванную, решив, что с Машей он, скорее всего, расстанется. Ему надо было собираться, а еще отвезти парадный китель в химчистку. На последнем смотре лил дождь и вдобавок пришлось подвозить девочек-танцовщиц лет семи, которых каждому стажеру поручили доставить домой. А костюмы у этих маленьких стрекоз были покрыты множеством блёсток. Когда Ярослав высаживал одну из девочек, та крепко обняла его, и часть блёсток приклеилась к мокрому кителю. В Совете вряд ли оценили бы блестящий костюм Ярослава.