С тех пор всё пошло под откос. Антон быстро стал звездой отдела. Его идеи одобряли на каждом собрании, его проекты получали финансирование, а его имя звучало в разговорах начальства. Алексей же чувствовал себя всё более невидимым. Его предложения редко замечали, а если и замечали, то с оговорками: «Хорошая идея, но давай доработаем». Он работал ночами, стараясь превзойти себя, но каждый раз, когда Антон представлял очередной «гениальный» план, Алексей ощущал, как его усилия растворяются в пустоте.
Гнев рос медленно, но неотвратимо. Сначала это были мелкие уколы: раздражение, когда Антон получал похвалу; зависть, когда его приглашали на неформальные посиделки с коллегами. Потом это переросло в нечто большее. Алексей начал замечать, как его мысли кружат вокруг Антона даже вне работы. Он представлял, как тот ошибается, как его проекты проваливаются, как он теряет своё обаяние. Эти фантазии приносили мимолётное облегчение, но за ними всегда приходил страх. Страх, что он, Алексей, никогда не сможет быть таким же – уверенным, успешным, нужным.
Лёжа в темноте, он вспомнил недавний случай. На прошлой неделе Антон предложил идею для новой кампании, и её приняли с восторгом. Алексей, сидевший в углу, чувствовал, как его собственный проект, над которым он корпел две недели, блекнет на фоне. Он хотел возразить, указать на слабые места в идее Антона, но слова застряли в горле. Вместо этого он молчал, сжимая ручку так, что она чуть не треснула. После собрания он ушёл в туалет, посмотрел в зеркало и увидел в своих глазах что-то новое – не просто гнев, а ненависть. Ненависть к Антону за то, что тот был всем, кем Алексей хотел быть, но не мог.
Но сегодня, на площади, что-то сдвинулось. Тот тихий голос, что шепнул ему: «Это не только про него», не давал покоя. Алексей включил телефон и открыл заметки. Он начал писать, не думая: «Почему я так злюсь? Что он мне сделал? Почему его успехи меня разрушают?» Пальцы дрожали, но он продолжал. «Это не Антон. Это я. Я боюсь, что никогда не буду достаточно хорош». Он остановился, перечитал. Слова жгли, но в них была правда. Гнев, ненависть, страх – всё это было не только про Антона. Это было про него самого, про его старую боль, про его страх остаться никем. И в этот момент Алексей понял, что его битва только начинается – не с Антоном, а с чем-то гораздо ближе и гораздо страшнее.