– А из-за чего мы с тобой могли бы ругаться? – спросила она.
– Обычно мне не сложно найти повод, – усмехнулся Лекс, – поэтому и странно мне, что он до сих пор не нашелся. Я этому рад, но это странно.
– Ты в обед съел мой салат, давай из-за этого поругаемся, – пожала плечами Марина, – хотя нет, не подойдет повод, я сама тебе его отдала.
– А ты выпила мой латте и съела мое мороженное, – обижено отозвался Лекс, – а еще позавчера мой коктейль выкушала.
– Какая я подлая…
– Так не интересно ругаться, – перебил ее Лекс, – ты должна сначала отпираться, потом оправдываться, потом нападать, а ты сразу сливаешься с темы.
– Мне лень, ну его, потом отопрусь, оправдаюсь и нападу, ладно? – Марина пересела к нему на колени, уткнулась носом в его волосы на виске.
– Можно я спрошу? – мурлыкнул Лекс, целуя ее плечо.
От его волос пахло табачным дымом и ее собственным шампунем, которым он якобы не пользовался. Шампунь кончался в два раза быстрее сам собой.
– Ну, спроси.
Вместо вопроса последовал поцелуй. Только спустя несколько минут он вспомнил, о чем хотел спросить:
– Чтобы тебя заставило поругаться со мной? На что бы ты могла обидеться? Чтобы я знал, чего избегать.
– Я не смогу тебе ответить, – улыбнулась Марина, – я не знаю. Я не умею обижаться, я разочаровываюсь, – и, заметив его непонимающий взгляд, решила пояснить, – люди, которые мне безразличны, могут меня легко разозлить или заставить ненавидеть, но как только они пропадают из моей жизни, я забываю, что они есть на свете. С теми, кто близок, все сложнее. Если человек близок, я воспринимаю его целиком и мне уже безразличны отдельные вещи, которые я бы не простила тому, на кого мне наплевать. Фишка в том, что близким человек становится только, когда в нем нет ничего, что я не могу принять. А вот если я вдруг понимаю, что это что-то имеет место быть, то человек будто бы меня обманул, втерся в доверие и мой ближний круг, не соответствуя. Наверное, звучит, как бред?
– Как раз все понятно, – усмехнулся Лекс, – Я сам такой, правда, я всегда считал эту свою особенность чем-то невротическим, пытался с этим бороться, а ты вот – осознаешь и считаешь нормой. Даже завидно.
– Может и невротическое это нечто, мне все равно, – она обняла его покрепче, – все так, как есть.
Из соседнего домика долетели раскаты хохота.