По спине Андромеды побежали мурашки.
«Святые небеса, я вам не попрошайка! Я дворянка!.. Вы не имеете права даже прикасаться ко мне!»
Как же легко она угодила в эту ловушку! Какая же она глупая! Нужно было уйти от контрабандистов сразу же, как только фургоны выехали из Мэрлоуза! А теперь она оказалась одна во власти целого гарнизона вражеской армии.
«Так или иначе, я им не дамся, – хладнокровно решила Андромеда и сжала кулаки. – Наследница герцогства Ла-Шерле сумеет отстоять свою честь».
– Ну и где же ваша женщина? – послышался снаружи фургона голос молодого министра. – Покажите ее мне!
«Мне нечего терять, – подумала Андромеда и удивилась своей внезапной решительности. – Жизнь и так отняла у меня слишком много. У меня осталось только дворянское достоинство. И уж его-то я сумею сохранить!»
Времени на размышления не оставалось. Андромеда внезапно вскочила на ноги и что есть силы оттолкнула от себя Красноглазого.
– Ты что, спятила? – возмутился контрабандист, ошарашенно округлив глаза.
Красноглазый растерялся всего на пару мгновений, но этого времени хватило Андромеде, чтобы выхватить из его ножен кинжал. Заполучив оружие, княгиня без объяснений вылетела из фургона и спрыгнула на землю…
…чтобы столкнуться лицом к лицу с молодым министром.
Во дворе крепости воцарилась полная тишина. Антоний фон Фишер, склонив голову набок, изучал Андромеду своим пристальным взглядом. Командир контрабандистов замер неподалеку и тяжело дышал.
– Никто из вас меня не тронет, – заявила Андромеда и продемонстрировала собравшимся кинжал.
Несколько мгновений солдаты еще продолжали сохранять тишину. Затем, словно по команде, гарнизон разразился издевательским хохотом. Лицо Андромеды тут же залилось краской. Смех солдат остудил ее решительность.
Антоний фон Фишер тоже улыбнулся и, когда смех солдат утих, мягко спросил:
– Ты собираешься драться, девочка?
Княгиня сжала губы и направила острие прямо в лицо министру. Антоний фон Фишер блеснул глазами.
– Ты собираешься драться со мной? – уточнил Антоний.
Во рту Андромеды пересохло. Решительность, заставившая схватиться за кинжал, вдруг отступила, и на смену ей пришел страх. Но княгиня умела сохранять самообладание. Она гордо подняла голову и, стараясь унять предательскую дрожь в голосе, заявила:
– Даже если бы я родилась мужчиной, я бы не стала унижать себя сражением с таким бесчестным человеком, как вы.