Много было всякого. А когда внутреннее недовольство сменилось дракой всех против всех, отец Бориса решил, что ему пора в монастырь. К тому времени Алексею Петровичу было далеко за семьдесят, и даже сильно запоздалые новости о том, что происходит в стране, сильно расстраивали его. Так расстраивали, что однажды он приказал Борису, который ненадолго вернулся после госпиталя, положить его на подводу и отправиться через ущелье на другую сторону горы, где был очень старый монастырь. Монастырь еще с тех времен, когда сюда люди ушли после церковной смуты. И хоть была это не совсем отцова вера, неважно это вдруг стало. Ибо сказал отец так:
– Ежели Бог отвернулся от нас, то ему все равно, в каком монастыре я молиться стану.
– А если не отвернулся? – Борис не знал, как уговорить отца остаться.
– А ежели не отвернулся, то он услышит молитву из любого монастыря.
– Не понимаю, – шептал удивленный Борис. – Он и так, и так услышит, получается.
– Получается так, Борис. Он, знаешь, вообще все слышит, и мысли тоже.
– И мысли?
– И мысли тоже. Так что берегись того, о чем ты думаешь. И не только о чем, но и как, – говорил Алексей Петрович, лежа на спине на сене и овчинном тулупе на подводе и глядя в ясное июльское небо. Борис понукал лошадь и бубнил себе под нос что-то неразборчивое. А Алексей Петрович смотрел в небо, и местами непонятно было, с кем он разговаривал. То ли с ним – с сыном, что вез его в монастырь, то ли с Создателем, что ждал его там, а сейчас сопровождал в дороге.
– Тятя, может, вернемся? – пытался сын уговорить отца вернуться.
– А? – простонал старец.
– Ну кому ты там нужен?
– Ты о чем?
– А дома ты мне нужен… – Борис нутром сопротивлялся происходящему, но ослушаться не смел.
– Там я нужен… Создателю нужен.
– Ох… – вздыхал Борис.
– Кто молиться-то станет? – рассуждал отец, обращаясь не то к сыну, не то к небу, не то к самому себе.
– Там монахи есть, отец. Они там есть, чтобы молиться.
– Они жизни не знают, – отмахивался старик. – Они пороху не нюхали. Они крови не видели. Как они молиться станут?
Долго ехали молча. Пока не доехали до какого-то хутора, которого здесь раньше вроде бы и не было, хотя дом был старый. Решено было остаться на ночлег. Хозяин, лесоруб и охотник, приютил проезжающих, как положено, с хлебом-солью. Разговор завязался. Кто такие, откуда, куда, зачем да почему. И тут хозяин рассказал, что царя убили и семью его живьем закопали эти новые людоеды.