Порыв ветра заглушил голос отца на мгновение. Или, может, отец тоже замолчал.
– Надобно парню муштры привить да голову на место поставить, а то так и лишиться ее недолго. Этой самой головы-то. Понимаешь?
Все снова стихло, и отец тоже долго сидел и молчал. Борис видел его сквозь кусты дикой акации, что почти отвесно свешивались с подъема холма.
– Эх, душа моя, видела бы ты, каким парень стал ладным, сердце бы твое порадовалось. И смышленый он, и добрый, и отзывчивый, только вот слишком доверчивый. Оттого надо его к делу пристроить, чтобы мозга была начеку.
Помолчал.
– Да ты, небось, видишь все. Все знаешь. И каким Борис стал, и как мы живем без тебя, и как я тоскую по руке твоей горячей и взгляду ласковому. Эх, душа моя, какая же ты отрада была для меня, и как же мне горестно теперь… без тебя.
Плакал ли отец, неведомо, только сердце у Бориса чуть не разорвалось на кусочки, потому как воспоминания, которые он упорно гнал прочь, нахлынули на него, и он сам чуть не разрыдался. Мать всплыла в его сознании так отчетливо, что ее можно было потрогать. Наверное, ее можно было бы потрогать, если бы были силы руку протянуть. А сил не было.
– Ты, душа моя, – продолжал отец, – обними от меня дочку нашу богопреставленную. Я ее тоже Аннушкой прозываю, потому как не ведаю имени краше. А я Бориса обниму от тебя, лады?
Борис услышал, как шаги отца стали приближаться к нему, но не шелохнулся. Найдет его здесь отец – отругает. Ну и пусть. У Бориса не было сил подняться. Его словно обескровили, обессилили, чувства и воспоминания нахлынули, придавили и не давали подняться.
– Ты чего здесь сидишь? – спокойно спросил отец, подходя ближе.
– А мама слышит? – шепотом спросил Борис отца.
– А? – Алексей Петрович хотел было отойти от разговора.
– Тятя, а мама слышит, как думаешь? – не отступал сын, кое-как поднявшись и, качаясь, последовав тропинкой за отцом вверх по склону.
– Думаю, что слышит мама или не слышит – не так важно. Важно, что я слышу то, что я ей рассказываю.
– Как это?
– Так, Борис. У нас нет ни доказательств, ни опровержения существования высших сил, однако это не имеет никакого влияния на веру человеческую. Вера – она сильнее фактов. – Отец замолчал, а потом очень задумчиво добавил: – Вера всегда сильнее фактов, ибо не ограничена материальностью, не ограничена условностью, не скована доказательствами. Вера – она либо есть, либо… и жизни нет.