Что же такого отталкивающего в Алле? – думал он. Ведь вначале я совсем не чувствовал этого. Может быть, со мной что-то не так, и по этой причине я воспринимаю ее таким образом? Но ведь другие тоже замечали это нечто – неопределенное, но сильнодействующее вещество вроде невидимой энергии, исходившей от нее, как от красивого, но ядовитого цветка исходит удушливый аромат. Но как можно это объяснить ей? Какие конкретные претензии, не считая его эмоций, у него к этой женщине? Да, он искал причину, чтобы расстаться с Аллой – такой безупречной на первый взгляд. Сравнение ее с красивым ядовитым цветком лучше всего выражало то, как он чувствовал ее сейчас. Этот образ возник не сразу, вначале она была для него другим цветком – наполненным жизнью, утонченно-нежным созданием природы. Почему он тогда видел это? Иллюзия победила реальность? Да, я увидел то, что хотел узреть в своих мечтах, то, что рисовало мне мое воображение, не находя в действительности живого воплощения этого в какой-нибудь конкретной женщине, – говорил он сам себе, словно пытаясь оправдаться перед собой, а может быть и перед Аллой, поверившей в его любовь. Как легко мы произносим это слово, – думал он, понимая всю пустоту и бесполезность оценки своего прошлого, которое невозможно переписать по-другому. У времени нет черновика: все пишется сразу и только начисто. А жизнь – это то, что происходит сейчас, в эту самую минуту, когда он пьет третью чашку кофе за вечер, зная, что не сможет уснуть, убежать в сон, словно в другой мир, где ничего этого не существует. Где нет Аллы. Когда же она поймет, что все кончено, и уйдет сама? – спрашивал он себя. Но эта женщина и не думала уходить. Он молча прокручивал в голове разные варианты своего возможного будущего, но уже без нее. Мысль – материальна, как выяснил он на своем опыте, потому что однажды его потаенное желание, выраженное в словах, но остававшееся только в мыслях, вырвалось наружу – вслух. Он даже испугался сам того, что произнес, удивился себе, можно сказать. Но еще более был удивлен реакции Аллы. Она улыбнулась, как будто приняла все сказанное им за шутку:
– Что же ты будешь делать без меня, если я уйду? Ты же обрастешь пылью, паутиной, и умрешь с голоду.
– Ну, как-то же я жил раньше? – спросил он.
– Разве это жизнь – в одиночестве? И дом на что был похож без женской руки?