На заднем плане звучит Моцарт, а на переднем плане находится мое воспоминание о вареных грибах. В первый и единственный раз я попробовал вареные грибы на берегу Финского залива, в замечательном поселке Мартышкино, где проводил несколько раз лето и о котором у меня осталось несколько разных воспоминаний.
Вот эти разносортные, раздерганные, выдернутые из моего дальнего детства воспоминания.
Прежде всего, там в канавах водились тритоны с оранжевыми брюшками. Эти тритоны жили и в большой канаве на главной улице. Я выловил двух или трех тритонов, они долго жили в банке, а я не знал, чем их кормить. Мне кажется, если я и носил им мошек, то каких-то неправильных и, скорее всего, уже дохлых, а им-то, наверное, хотелось хватать и есть настоящих живых мошек. Словом, увидев, что мои тритоны сильно худеют, я понес их в сторону той канавы, где выловил, и выплеснул из банки вместе с водой.
Второе воспоминание такое. Это скорее не просто воспоминание, а сценка из жизни, рассказанная моей прабабушкой, «бабулей маленькой» – я так звал ее из-за ее роста – и сценка эта с ней и приключилась. Она всегда ходила легкой танцевальной походкой, потому как очень хорошо танцевала в юности, но все же от последствий ленинградской блокады и одного пожара, из которого ее вынесли полуживую на руках, она имела к своим уже семидесяти с чем-то годам навеки поселившийся у нее на спине горб. Он и согнул ее в странный вопросительный знак. Тем не менее она никогда не теряла своей грациозности.
И вот она идет между заборов поселка Мартышкино от вокзала одна с небольшой сумкой. Идет по неровной местности такая сморщенная и сгорбленная любительница дореволюционных балов, и, поскольку недавно шел дождь, она совершенно уверенно и грациозно перепрыгивает с одного конца кривой лужи на другой ее конец. И слышит у себя за спиной ухмыляющийся хриплый возглас какого-то пьяненького мужичка: «Че, ты прыгаешь, коза старая?»
А вот еще одно воспоминание, и оно как раз ну почти что о вареных грибах. Да нет, я шучу. Мне вспомнилась еще одна история. Именно в тот поселок мама привезла мне текст роли, которую мне мой второй отец, мой отчим-режиссер, Геннадий Михайлович Опорков, назначил. Это была роль мальчика в пьесе Вампилова «Утиная охота». Я довольно быстро выучил текст, потом я стал его репетировать. То с мамой на даче, то дома один.