С болью и радостью. Стихотворения. Баллады. Поэмы - страница 2

Шрифт
Интервал
человеческую речь?
Кто вдохнул в меня сознанье
и моим назвал его,
отделив незримой гранью
от сознанья твоего?
Кто сближает чувства наши —
восхищение и боль,
как вино и воду в чаше,
как в ладони хлеб и соль?
Для кого совсем не тайна
наши страхи и мечты,
ведь и в мыслях не случайно
совпадаем я и ты?
Кто вселяет в нас надежду,
что возник не сам собой
разум, мечущийся между
своевольем и судьбой?
Апрель 2002

Серебряный звон

Радуйся в поле огню.
Радуйся блику во мгле.
Радуйся каждому дню,
прожитому не во зле.
Пусть покорённых высот
больше у братьев твоих —
если тебе не везёт,
радуйся радости их.
Радуйся ноше своей,
сколь ни была б нелегка,
радуйся просьбам детей,
радуйся боли, пока
где-нибудь в звёздном Ковше
ангел не скажет: «Пора»,
радуясь доброй душе,
чистой, как звон серебра…
9-11 мая 2002

Блёстки

У прилизанных морем скал
близ обители соловецкой
я окатыш на память взял
по старинной привычке детской.
Был невзрачен морской голыш,
мал и сер, будто мышь-полёвка,
ну а мне приглянулся… Ишь
как в ладони улёгся ловко!
Днём косматились на ветру
тучи хмурого Беломорья.
Но прояснело ввечеру.
(Или просто глаза протёр я?)
И осколок прибрежных скал
в золотистых лучах заката
сотней звёздочек засверкал!
Чудесами земля богата.
Удивления не тая,
видел каждый, кто был при этом:
озарилась душа моя
на мгновенье небесным светом.
Ноябрь – декабрь 2010

Вразумление

Кабы немощью жаловал бес,
открестился б от хвори: «Исчезни!» —
и недуг моментально б исчез…
Нет, Господь посылает болезни.
Чтобы в боли почувствовал ты,
каково бесприютным и нищим.
Чтоб заткнулся от их немоты
над чадящим ещё пепелищем.
Заплати за взросленье души
цену малую страждущей плоти.
А потом и паши, и пиши —
догорай на сподручной работе…
25 февраля 2015

Карлики

«Божий раб» – до чего же боятся
так назваться подручные тьмы!
Говорят нам с ухмылкой паяца:
«Вы холопы. Свободные – мы».
В темноте, из которой бесстыдно
лезут гномы, не тратясь на грим,
тут, со света, не всякому видно,
что за ниточки тянутся к ним.
Дергунки, буратины, петрушки,
с лексиконом в полтысячи слов,
нам толкуют, теснясь у кормушки,
смыслы русских корней и основ.
Им, кого распаляют до пота
лишь бордель да эфирный содом,
несуетная наша работа
представляется рабским трудом…
Кто бы ни был ты: воинский сотник
или скотник, пасущий телят, —
ты сначала Господень работник,
а потом уж пастух и солдат.
Это в сказке троится дорога —
Следующая страница