Спустя час я сидела в старенькой машинке с боковым зеркалом, приклеенным на скотч. «Избушка-развалюшка» – так прозвал машину папа. И с его легкой руки к машине это прозвище прилипло навсегда. К сожалению, горе-проектировщики забыли установить в машине кондиционер, поэтому порядком нагретый воздух по салону мерно гонял вентилятор. Открытые окна мало спасали от плывущей за ними духоты.
Августовская жара плавила машины, здания и мозги. Весна и лето в этом году выдались особенно жаркие. Уже в мае асфальт проминался под ногами, а в офисах вовсю пытались спасти ситуацию охладителями. Однако это совершенно не помогало в схватке с приторным воздухом, наполненным гарью и смогом. Часы показывали семь сорок, а я уже мечтала о том, как вернулась бы домой вечером, снова приняла прохладный душ и легла на пол. Нет, не потому, что у меня не было дивана, а потому, что там всегда немного свежее, чем в других комнатах.
– Ну поехали уже. Пожалуйста! – взмолилась я.
Впереди стоящие автомобили игнорировали просьбу, продолжая светить красными стоп-сигналами. От бессилия я уронила голову на руль. Ну что за невезение! Обычно утром я успевала проскочить до работы без пробок, но сегодня всё было против меня.
Дурацкий кошмар, который мучал меня с детства…
В шесть с чем-то лет я около месяца с криком просыпалась глухой ночью и долго не могла успокоиться. Мне казалось, что я, сидящая в кровати, – это просто сон, наваждение. А реальность – там, на той скале, где мне следует быть. Захлебываясь слезами, я выла на одной ноте, раскачиваясь из стороны в сторону. В первые дни меня показывали врачам, но никаких отклонений не находили. Таблетки тоже особо не помогали, и я просто не могла проснуться, оставаясь в замкнутом пространстве своего морока.
Через месяц папа, серый от переживаний, посадил нас в машину и повез куда-то. Мама всю дорогу молча смотрела в окно, я дремала. А дальше…
Из сумрака леса поднимался плотный туман, а над ним звенел неумолимый стрекот кузнечиков. Деревня на краю мира. Огромный рыжий кот, лежащий на грядках. Черные от копоти бревна. Выкрашенный коричневой краской пол и разноцветная домотканая дорожка. Меня посадили на шаткий деревянный стул возле круглого стола и всех попросили выйти. Мама сначала сопротивлялась, но без особого энтузиазма, скорее для галочки. Ее тоже вымотала неизвестность, окружавшая мои частые ночные подъемы.