А после мне пришлось зажмуриться, потому что в глаза ударили такие яркие краски, что описать невозможно. Меня закрутило, словно в сливе, заболтало и унесло прочь, так же, как и мое травленное невероятными приключениями сознание.
***
– Бе-е! Бе-е! Бе-е! – этот звук поднимет и мёртвого. Я вскочила, даже еще не придя в сознание.
«Лишь бы не на постель!»
– Уееээээ! – Кошка облегчилась и радостно встряхнулась, ей явно полегчало. Мне не очень. Дороти, ты больше не в Канзасе!
А эти две здесь зачем?
Я увидела двух моих весёлых пусь. Белая облегченно умывалась. Вторая, черная, сидела и намыливала мордочку. Лапка, мордочка, лапка, мордочка, под хвостом.
– «Кхе!» – Выдала она, нализавшись, но передумала срыгивать шерсть. Удивительное дело – обе пуси сидели и даже не пытались драпать на полусогнутых, как обычно бывает у чисто домашних кошек, попавших в незнакомое место. Оставался только один вариант – эти квартирные лежебоки здесь уже были.
– Где мы? – овцой заблеяла я, глядя на до неприличия чудные пейзажи.
– Тебе лучше знать, подлая тварь, – единственный ответ, который я получила на свое нытье.
Не могу пожаловаться, но ехала я почти с комфортом. По крайней мере, самой мне ногами передвигать не пришлось.
Меня тащили связанную, как колбаску на плече, а вместо со мной… Да. Сервелаты из моего холодильника, купленные для гостей, и головки сыра. Я планировала поставить на стол сырные и колбасные тарелки, красиво свернутые розочками салями, беконы, ветчины и прочие мясные и не очень изделия, а теперь не могла смотреть, как нагги откусывают за раз по половине палки.
Но больше всего я страдала по сожранному салату «столичный извращенец». Извращенец, потому что пришлось извратить рецепт салата за неимением некоторых ингредиентов. Но я планировала выдать подругам этот рецепт как новый, найденный в нэте. Теперь по причине некоторого злобно-агрессивно-сексуального извращенца ни салата, ни подруг.
И теперь, видя, как в клыкастых пастях исчезает моя снедь, мне хотелось реветь то белугой, то чаечкой. Просто кровь из глаз! По сторонам смотреть я также боялась.
Резкий цвет листвы не просто резал глаз, он его выдирал с мясом! Везде на каждой поверхности цвели цветы, вперемешку с мухоморами в кустах шуршали ути-пути кролики, по веткам, увешанным лианами, прыгали райские птички всех цветов и размеров, воздух просто жужжал неимоверным количеством насекомых, мушками, бабочками, жуками, где-то за лесом трубно ревел единорог.