– Её мужу не с руки пристроить твоего возле себя.
– Почему это?
– У него там своя жизнь и лишние свидетели, которые потом сюда вернуться, ему ни к чему. Ну, а тётка тебе просто завидует.
– Чему завидовать? Что без работы сижу? Еле-еле на мужнину зарплату тянем.
– Дом у неё в коврах, это верно, и в гараже свекрови французская иномарка стоит, которую муж из Москвы пригнал. Только они беднее вас.
– Чем же это?
– Молодостью.
В глазах её засиял гордый огонек. А ведь и вправду – владелица несметного богатства!.. на ближайшие десять лет.
– А с тёткой ты помирись.
– Да не захочет она.
– Ещё как захочет. Любая женщина мечтает о дочке, а у неё только сыновья.
– А в трамвае тогда отвернулась!
– Это когда было-то?
– Не помню. Зимой. В феврале, кажется.
– Значит, просто не увидела. В феврале ей, знаешь, как трудно было? Муж в Москве, свекровь в больнице, а тут, в один день, и свёкор умер, и Владя.
– А Владя тут при чём?
– Ну… он любовником её был.
– Владя?! А муж?!
– Так это ещё до мужа… Первым.
… тогда сестра моя была богаче молодостью, чем моя дочь сейчас.
В одну и ту же реку нельзя войти…
Чепуха. Всё наоборот. Из реки одной и той же выходить нельзя.
Потом я провожаю дочь к ней домой, и одалживаюсь велосипедом, чтоб утром довезти свою ручную кладь от родительского дома до их дворика, откуда к ЖД вокзалу рукой подать…
. . .
Прикатив обратно, я застал ещё пару великов приткнутую рулями на забор у калитки.
Мой брат и Эса, наш общий давний друг, по отдельности и не сговариваясь, приехали попрощаться.
Эса всё порывался сгонять за самогонкой, но обошлись долгим разговором «на троих», в котором, чуть погодя, отец наш стал четвёртым.
Беседа, почему-то, сама собой сворачивала на будни воинской службы.
Брат вспоминал два года крутой службы на пусковых площадках Байконура.
Эса поделился деталями крупномасштабных манёвров, проводившихся в Белорусии, где он, часовой, уполз со своего поста, лакомясь ягодами стелющейся между деревьев ежевики.
Так и переползал от кусточка к кусточку, пока не уткнулся в чёрные хромовые сапоги командира роты, стоявшего над ним и над его десертом…
Отец же подпустил морской романтики.
О том, как был отпущен он в увольнение на берег, но загулялся и опоздал в порт к последнему катеру.
А наутро их минный тральщик уходил в поход – расчищать Чёрное море от наставленных там немецких и советских мин.