– Пытаюсь начать все заново. – И он в двух словах рассказал о предложении Гарримана.
– Ты же не идиот, – простонал Ван. – Ты великий Бутч Кэссиди, мозг нашей банды. Тот, кто всегда все планирует заранее. Самый хитрый койот на всем Диком Западе.
Бутч промолчал.
– Ты правда думаешь, что они не выставят вдоль дороги всех местных полицейских, которым только и охота поскорее тебя схватить? А может, и не шерифов, а пинкертонов. Этим не нужно соблюдать букву закона. Они тебя просто пристрелят.
– Гарриман подписал соглашение. И губернатор Уэллс тоже подписал. И судья Пауэрс.
– Ты это соглашение видел?
– Для этого они и едут сюда. Я прочитаю соглашение. И если оно выглядит как надо, я его подпишу. Орландо Пауэрс обещал мне с этим помочь.
– И ты что же, станешь законником? – Ван сплюнул, как будто слово было противным на вкус.
– Нет. Охранником. Буду охранять поезда. Работать на Гарримана.
– Если он добился для тебя амнистии, ты станешь его рабом. Его наемным убийцей. Безотказной правой рукой.
– Но я буду свободен. Как ты сейчас. А я только этого и хочу.
Ван презрительно мотнул головой:
– Будешь свободен – и что с того? И до конца жизни будешь кататься на поездах? А если на поезд, который ты охраняешь, нападут ребята из Дикой банды или из Дырки-в-Стене? Ты станешь стрелять в друзей?
– Все мои друзья мертвы или сидят в тюрьме, Ван. Ты плохо слушал.
– Но я-то не мертв и не сижу в тюрьме. Может, я решу ограбить твой поезд. Ты что, собственного брата убьешь?
Бутч молчал, внимательно изучая пятнышко на горизонте, теперь разделившееся на отдельные фигурки. К станции приближались две повозки и с полдюжины всадников.
– Это они, Ван. Если они увидят тебя… то могут передумать. Я обещал, что буду один.
– Ну уж нет, Бутч. Я не дам тебе этого сделать.
– Сделать что?
Ван принялся заряжать ружье с печальной улыбкой, словно родитель, который говорит ребенку: «Мне от этого больнее, чем тебе», а потом задает ему трепку.
– Не тебе решать, Ван. Не о тебе сейчас речь. Ты должен сесть на лошадь и уехать туда, откуда приехал.
– Они тебя убьют, Бутч. Ты здесь один. – Он мотнул головой. – Я никуда не уеду.
– Ван. Посмотри на меня. Я хочу этого. Хочу выпутаться. Это мой единственный шанс на свободу. А если меня обвели вокруг пальца, – пожал он плечами, – что ж, значит, мне не придется еще много лет бегать от правосудия.